Юра и Таня с удивлением уставились на Степана Кирилловича.

– Да, мои юные собеседники, именно так! Такие закидоны даром не проходят, мы сознательно обрушили суть всей системы отношений с соседними государствами. А что нас ждёт в будущем? Не хочу выглядеть мрачным пророком, но опасаюсь, что пройдёт еще лет 20–25, и мы с вами окажемся неизвестно в каком государстве. Рубим сук, на котором сидим! Всех сук, конечно, не перерубишь, и войны из-за Чехословакии не будет, но грязью нас обольют по самую макушку, и отмыться от неё будет ой как тяжело!

Когда всё было съедено и выпито, вышли из ресторанчика, сели в машину, и Степан Кириллович подбросил Юру и Татьяну к универмагам в районе вокзала Сибуя (渋谷駅). Страсть к шоппингу взяла в Татьяне верх: не терять же выходной день даром! Дождь к тому времени закончился. Посещение двух универмагов прошло спокойно, купили платье, юбочку и блузочку для Тани, две рубашки и два галстука для Юры.

От Сибуя (渋谷) до дома в Дайканъяма (代官山) супруги шли молча. Юра всё не мог смириться с тем, что чёткая до недавнего времени граница противостояния между двумя лагерями оказалась взломанной по нашей же вине. Ну что такого крамольного затевалось в Чехословакии? Где тут угроза существованию нашему социалистическому государству? Где тут опасность, если можно вообще ставить так вопрос?

Возникла мысль о том, что наше дряхлое Политбюро очень боится демократизации в социалистическом лагере. Там, как было известно, жили немножко посвободнее, чем в «первой стране победившего социализма», то есть без огульного охаивания капитализма, без выездных виз – одной из отвратительнейших черт тоталитарного советского режима, да много ещё чего там не было! Зато было многое другое недоступное в СССР. А если прогноз Степана Кирилловича сбудется, и в самом деле в СССР неожиданно рванёт, что тогда? Гражданская война? Реставрация монархии? Нет, пожалуй, наиболее вероятен какой-то российский вариант того, что советская пропаганда именует буржуазной демократией. Союзные республики, скорее всего, разбегутся. Может быть, всё сведётся к многопартийности и развитию частного предпринимательства. Это неплохо. А что станет с КПСС? Суды? Расстрелы? Нет, высшая партийная верхушка частично затаится, частично сумеет пристроиться. Всё зависит от расстановки сил на момент распада.

– Таня, а твой отец при ином раскладе событий смог бы стать строительным магнатом и работать не на государство, а на свой карман?

– Нет, не думаю, – и по этому ответу Юра понял, что в голове Татьяны мысли вертелись примерно в том же направлении. – Мой папа сильно закомплексован. А у мамы в роду были и кулаки, и купцы. Сама она тоже не промах. В министерстве внешней торговли, я считаю, у каждого, кто не идиот, вырабатывается вкус к коммерции и взаимовыгодным сделкам. Кстати, и твой папаша типичный министерский функционер и в случае чего окажется на мели. То-то он в письмах постоянно предостерегает нас «не верить мнимому капиталистическому благополучию».

– С одной стороны, призывает не верить, а с другой – слетал на неделю в Женеву и с восторгом подробно описал что оттуда привёз. Лицемер он и ханжа! Я вот что думаю: нам с тобой надо в какой-то очень отдалённой перспективе готовиться морально к жизни в иных условиях, то есть при ином строе. Тебя эта мысль не коробит?

– Нисколечки! А если совсем честно, даже радует. Но всё же ты, Юрка, не суди родителей! Они родители – и точка! Мы с тобой не капээсэсовцы и к новым условиям запросто приспособимся! Нам терять нечего. А поскольку мы с тобой не пролетарии, то даже цепей не имеем. Мы не потеряем ничего, а может быть, даже выиграем.