- У вас уродство? – вырвалось у меня и тут же зажала ладонями рот, ругая себя за бестактность. Конечно, манерами я никогда не отличалась, но сейчас почему-то совсем не хотелось обижать этого призрачного собеседника, единственного из всего окружения, кто добр ко мне. Хоть и слегка фриволен.

С другой стороны, это ведь сон. А в моем сне что хочу, то и делаю.

Над ухом раздался мягкий голос и по коже пробежали мурашки от его дыхания.

- А если уродство? – спросил он. – Если сейчас меня можно увидеть не в самом приятном виде? Что тогда?

- Тогда мне очень жаль. И я не хотела обидеть. Честно.

- Значит, вы бы не пожелали пробудиться от кошмара, если бы увидели не то, что рассчитывали? – вновь поинтересовался он.

Его голос обволакивал, струился чем-то тягучим и мягким по коже. Я с трудом верила, что это лишь сон – все слишком реально. И эти мимолетные прикосновения, этот жар дыхания, тепло тела. Очень хотелось на него посмотреть, но золотоволосый явно дал понять, что не желает, чтобы я его видела. Во всяком случае, пока.

- Я не из трусливых, - ответила я. – Тем более, если это мой кошмар.

- Так значит, все же кошмар? – усмехнулись над ухом. - Неужели я вам так неприятен?

Я минуту подумала, говорить или нет, но потом решила – это всего лишь греза.

- Наоборот, - произнесла я. – Наверное, от нервов я сбегаю куда-то в страну сновидений. Вы плод моего воображения и попытка найти защиту от безжалостной судьбы. Так что если это кошмар, то самый приятный из всех, что видела. Особенно если сравнивать с реальностью.

- Реальность так ужасна? – поинтересовался золотоволосый как-то печально, и хватка на плечах ослабла, он убрал руки, но не отодвинулся, и я продолжала ощущать его тепло.

- А как вы думаете? Меня насильно выдают замуж за какого-то богатенького хама, который требует манер, а сам как-то забыл о приличиях.

- Как и я, - заметил золотоволосый, наклонившись к уху и опалив его дыханием. – Я ведь тоже не рассыпаюсь в поклонах.

По коже прокатились мурашки, дар в груди шевельнулся, как любопытный проснувшийся котенок, кивнула и проговорила, сглотнув:

- Да… Но вы лишь сон. А жених или кто он там – вполне реальный.

- Выходит, вас обижает его бесцеремонность, а моя нет? – поинтересовался золотоволосый с усмешкой.

Говорить с собеседником из сна почему-то легко и просто. Даже его прикосновения и близость ощущаются как нечто само собой разумеющееся. Видимо потому, что все ненастоящее.

Я отвела рыжий локон со лба и произнесла, почему-то вспомнив любовника Джозет:

- Не знаю. Но некоторые привыкли относиться к другим, как к вещам. И вообще, если честно, стало обидно, когда все девушки разбрелись по парам, а я еще долго стояла в одиночестве.

- По-моему, как раз не долго, - резко потемневшим голосом отозвался золотоволосый. – Без внимания вас не оставили.

Чуть обернувшись, но не до конца, чтобы не смущать собеседника, я проговорила удивленно:

- И об этом знаете?

- Ну, - почему-то едко усмехнулся золотоволосый, - если верить вашей теории Валенсия, я плод вашего воображения. Значит, знаю все, что известно вам.

- Мда… действительно. Тогда как плод моего воображения может быть недоволен. У меня ощущение что вы… не знаю. Ревнуете что ли.

Послышался скрип зубов, краем глаза заметила, как пальцы сдавили колено, смяв штаны.

Прошла секунда прежде, чем он выдохнул и проговорил глухо:

- Значит, плод воображения не может ревновать?

Я озадачено промычала, а золотоволосый продолжил с нажимом:

- Так что же? Как вам тот молодой человек? Пришелся вам по нраву?

От такой эмоциональности во сне я оторопела, не думала, что моя собственная греза может устраивать сцены. Поэтому сказала, стараясь быть сдержанной: