- Ты за этим пришла? – кривит губы. – Все, больше нет. Можешь валить. – выбрасывает пустой пакет в мусорное ведро.

- Нет, не за этим. Ты не отвечал. Я волновалась – обнимаю его за талию и прижимаюсь к часто вздымающейся груди. – Просто не делай так больше.

Ян стискивает меня в ответ. Чувство, что ничего хорошего нас не ждет, разъедает меня изнутри. Кто-то кому-то сделает больно. Я или он. Это неизбежно. Но сейчас я не хочу его отпускать.

11. Глава 10 Ненавижу!

Когда я вернулась домой, то увидела в гостиной такую картину… По мне, будто катком проехали.

Папа вальяжно сидел на диване, а на его коленях покоилась голова этой. Он перебирал ее волосы и улыбался, пока она что-то там бормотала. На огромном экране сопливая турецкая мелодрама, а перед ними на журнальном столике две круглые чашки и пустая коробка из кондитерской «Монэ», которую очень любила МАМА! Отец всегда покупал пирожные в этой кондитерской МОЕЙ МАМЕ!

Это нечестно!

В голове всплывают совсем сопливые воспоминания из детства, когда папа и мама в редчайшие вечера сидели вот также перед телеком. А я не мешала. Никогда не мешала. Боялась испортить, разрушить, сломать. Мне хотелось, чтобы они сидели так вечно.

Мои плечи затряслись, и по телу пробежался озноб, точно я на морозе, где минус двадцать и сильный ветер.

Подлетаю к ним, хватаю коробку. Эта приподнимается на локте, а в глазах смущение и страх, а папа не успевает среагировать. Я кидаю пустую коробку ей в лицо, крошки разлетаются по полу.

- Ты жалкая пародия на мою маму. Нравится чужие крошки доедать? Так доедай, неудачница!

Отец вскакивает и перехватывает меня за руку. Дергает на себя и вцепляется в плечи.

- Совсем сдурела? Извинись живо! – орет на меня, встряхивая, точно куклу.

- Лучше сдохну! – дергаю плечом. – Отпусти!

- Паша – подает голос эта.

- Ева, ты доиграешься – цедит сквозь сцепленные от злости челюсти.

- Скорее бы уже – вторю ему.

- Паша, все нормально, отпусти ее.

Благодетельница, твою мать! Шлюха - вот она кто на самом деле!

Отец убирает руки, и они безвольными плетьми падают вдоль его туловища.

- Ева – тянет виновато.

А у меня перед глазами уже пелена, я ничего не вижу. Наугад несусь в свою комнату и хватаюсь за телефон.

Пишу маме.

Я: «Привет».

Тишина. Тогда звоню и сбрасываю.

Мама: «Ты на время смотрела? У нас разница четыре часа!».

Я: «Ты обещала прилететь на мое восемнадцатилетие».

Мама: «Я помню».

Я: «Прилетишь???»

Мама: «Да, обещала же. Подарок уже купила. Тебе понравится».

Сердце колотится, и улыбка до ушей.

Я: «Для меня главное, чтобы ты приехала. Ничего больше не нужно».

Мама: «Люблю тебя)))».

Откидываюсь головой на подушки и шлю ей тонну сердечек.

Нужно выдохнуть. Роюсь в шкафу и достаю спортивный черный купальник с молнией до пупка. Беру халат, полотенце и спускаюсь на цокольный этаж. Тут тихо и тепло, а главное никого. Оставляю халат с полотенцем на ближайшем шезлонге и заныриваю.

В детстве мама отдала меня на плавание, и я показывала довольно неплохие результаты, но перед очередными соревнованиями мои легкие забраковал врач, и все закончилось. С тех пор плавание – только хобби.

Ношусь брасом от бортика к бортику, стараясь загонять себя до такого состояния, чтобы просто вернуться в свою комнату и сразу же вырубиться.

Но не тут то было.

Доплываю в очередной раз до бортика и ловлю взглядом Стаса. Снимаю очки.

Стас сидит, растопырив ноги и облокотившись на них локтями, на шезлонге, где лежат мои вещи.

Он зол. Очень зол. Заметил, что я остановилась и тут же подошел к краю бассейна, присев передо мной на корточки.

- Мамочка нажаловалась? - вскидываю правую бровь.