Что делать? Десантник опять в вертушку с двумя канистрами спирта и ящиком пиротехники в качестве калыма – и к другу – саперу, мол, давай своих бойцов, машинку поднимать. Саперы нырнули, появляются: «Мужики, а у вашего БТРа какой бортовой номер?». «???!!!». «Да их тут три штуки, так вам, который поднимать?».

На границе где тучи ходят хмуро, служил один младший лейтенант. Он заведовал какими то там ключами, не то от ангара, не то еще от чего-нибудь. И надо же такой неприятности случится: пошел он в туалет (а туалет там – выгребная яма) и выронил в это отхожее место те самые ключи. Дело пахнет трибуналом, и поэтому ночью он, вооружившись фонариком и болотными сапогами, отправился в поисковую экспедицию. Далее последовали неприятности одна за другой:

1. Уровень массы, в которую он прыгнул, был выше сапог.

2. Горячая лампочка фонарика от соприкосновения с холодной массой раскололась, но к счастью было полнолуние, и луна более – менее сносно освещала поле деятельности.

3. В середине ночи пришел солдат и загородил своей пятой точкой последнее освещение. Младший лейтенант, которому к этому времени было на все наплевать, недолго думая, похлопал ладонью по заднице, и сказал: «Мужик, ты мне луну загораживаешь!».

Что было с солдатом (ночь, полнолуние и голос снизу) история умалчивает.

Начало пятидесятых годов. Командиром ВВС Израиля в то время был генерал Эзер Вейцман. Материальная часть оставляла желать лучшего, так что аэрофотосъемки производились на легких поршневых самолетах.

Однажды такой самолет заходит на посадку. Пленка использована была не до конца, так что, при желании, можно еще снимать. А прямо по курсу посадки, перед полосой, оказалась летняя большая душевая-то есть просто огромная загородка без крыши. А в ней – огромный контингент женщин – военнослужащих. Пилот заходит на посадку, девицы не обращают внимания, пейзаж – выше всяких похвал. Палец пилота уже лег на кнопку, но тут он вспомнил, что съемка очень важная, и что ее должны, не проявляя, прямо с самолета отвезти в Генеральный Штаб. Ладно, посадил самолет, сдал пленку, отрапортовал, а потом рассказал товарищам, что было.

Через несколько часов в эскадрилье – звонок: «Пилота такого-то!». Позвали. «Пилот такой-то у телефона!». «Говорит Эзер Вейцман. Это вы зашли на посадку над душем, полным девок?». – «Я…». «Засняли?». «Нет…». «Дурак!».

Однажды в общежитии МГУ проводилась чистка – тотальная проверка паспортного режима. Рано утром в воскресенье корпус

был оцеплен, одновременно перекрыты все выходы, лестницы, лифты и переходы, и началась планомерная проверка всех комнат, включавшая обыски санузлов, шкафов и прочих укромных мест, где могли бы притаиться нарушители паспортного режима – короче, по много раз отработанной схеме. Не миновала чаша сия и комнату на 17 этаже, где жила студентка геологического факультета Светлана. В этот раз ее соседка была в отъезде, и у нее ночевал студент Вольдемар. Раздался требовательный стук и в эту комнату. Неприятностей на свою голову им не хотелось, но что же делать?

Даже если не открывать, это не поможет, у проверяющих есть ключи от всех комнат. Прятаться в шкафу или под кроватью столь же бесполезно. Тогда Вольдемар сообразил: открыв окно, он выбрался на карниз и замер, прижавшись к стенке: под ногами у него зияла пропасть эдак метров в 60.

Зайдя в комнату, проверяющие сразу почуяли, что что-то не так. Но под кроватью и в шкафу никого не оказалось и старший наряда приказал своему коллеге: «Открой окно, посмотри, нет ли кого на карнизе». Тот высунулся из окна, смотрит – парень стоит ни жив, ни мертв от страха. Оперативник на минуту забыл о своем «долге» и пожалел парня.