Прикурив сигарету, делаю вдох. Горькая зараза, прямо как моя жизнь. Мамы нет с нами уже три года и пора смириться с тем, что я больше не маменькин любимый сынок, а взрослый мужчина, сам ответственный за свою жизнь. Сам не приготовил покушать – сам остался голодный, или перебился фастфудом, сам не погладил форму – сам получаешь люлей от начальства за неподобающий вид, сам посадил свою бабу – сам остался без секса.

Спасибо Василисе, что люля от начальства за неподобающий вид сегодня обойдёт меня стороной. И спасибо Василисе, что не оставила голодным. И хотелось бы сказать спасибо Василисе и в третий раз, но, кажется, меня уже занесло.

Стряхиваю пепел за окно, снова затягиваюсь и думаю, чем же меня зацепила эта русалка? Сегодня при свете я разглядел её получше. Волосы покрашены в розовый не прямо полностью, а только концы, примерно с середины. Ну и когда она перебрасывала волосы через плечо, ещё успел заметить, что та часть волос, что скрыта от глаз, прокрашена в цветной полностью. Интересно, что её сподвигло выбрать такой цвет? Не менее интересным фактом является то, что и у обеих её дочерей концы волос покрашены в розовый. Наверно, это какая-то новомодная семейная традиция. Или я совсем ничего не понимаю в модных трендах. Усмехаюсь своим мыслям, снова затягиваюсь.

Глаза её разглядел, почти утонул. Глубокие, синие, как будто заглядываешь в море перед штормом. Ресницы густые, при длительном рассмотрении, понимаю, что нарощенные, с вкраплением розовых пучков. На первый взгляд от своих и не отличишь. Над губами завис, так и не понял от природы ли русалка обладает пухлыми губами или косметологи помогли. Фигура пряталась в пижаме с сердечками, так просто и не разглядишь, но в дверные проёмы явно вмещается, уже хорошо. Я бы назвал её прямо стройной, но с весьма пышными стратегическими формами. Это я заметил ещё вчера, когда она была в джинсах.

За раздумьями я подъехал к своему отделению. Припарковался на своём любимом месте и зашёл внутрь. Выходя из лифта на своём этаже слышу, как меня окликнули.

– Димон! – я обернулся и увидел Ярослава, одного из следователей нашего отдела. Он направился в мою сторону.

– Привет, – протянул я руку для рукопожатия.

– Привет, – Яр пожал мою руку, – мне тут по твоей дело передали, смотреть будешь?

Я поморщился. Я вышел из дела сразу после задержания Жанны, как заинтересованная сторона. Но и без этого знал достаточно много, чтобы сделать свои выводы.

– Не хотелось бы, – отвечаю Яру.

– Я вчера был у неё, она вместо признаний по делу накатала тебе письмо на целый лист и сказала, что будет отвечать только после того, как ты его прочтёшь и хотя бы на словах передашь ответ, а лучше письменно. – Сказал Ярослав. Ну теперь понятно почему я ему понадобился. – Пойми, без тебя никак.

– На неё и так достаточно компромата, подельник её сознался во всём. Оформи ей отказ от дачи показаний, дадут больше, времени подумать будет вагон. – Я всё равно не хотел лезть в это дело. Отчасти ещё потому, что мне было больно знать то, что я уже знаю.

– Дим, сейчас обстоятельства немного изменились, погибла девочка тринадцати лет, – Яр касается моей руки, с надеждой смотря на меня.

– Блть! – вырывается у меня, – Куда только родители смотрели? Ладно, пойдём, покажешь.

Мы заходим в кабинет к Ярославу, он достаёт толстое дело Жанны. Я сажусь, он протягивает мне её записку. Нахмурившись, пытаюсь вникнуть в коряво написанный текст, который начинался даже не с приветствия.

“Я должна написать для тебя, как так всё получилось. Ты был всё время на работе, не уделял мне должного внимания.”