— Нет! — уверенно заявляю. — Я не уйду! — ближе к женщине склоняюсь, практически в лицо нагло выплёвываю:. — Мне нужна эта работа, — голос срывается на хриплое шипение.

— Серьезно? — она удивленно вскидывает бровь, и уж слишком наигранно проговаривает, а в каждом слове звучит насмешка. — Многим нужна работа! Чем ты отличаешься от других? — вальяжно усмехнулась уголком тонких губ. — Что ты можешь мне предложить?

Она откидывается на спинку кресла, складывает руки на груди и теперь уже внимательно проходится по моему лицу тяжелым взглядом, на секунду задерживаясь на синяке на щеке.

— Ничем! — продолжаю гнуть свою линию. Начала,  не смей пасовать. —  Если только рвением работать! — вкрадчиво пояснила. — Поймите, это мой последний шанс! — сглотнула, чувствуя, что сейчас от её решения зависит моя жизнь. — Дайте возможность доказать вам, что стою этой работы! Не разочарую! 

— Увы! — разводит руки в стороны, а я болезненно закусываю губу. — Но своих решений не меняю.  У меня настоящий ресторан, а не забегаловка какая-то! Сюда приезжают влиятельные люди, которые хотят вкусно покушать и насладиться прекрасным пением, а не морщиться от неприятных завываний! — она выжидающе смотрит, но больше ничего не говорит.

— Я понимаю! — вновь потряхивать начинает.

— Нет! Девочка, ты не понимаешь совсем! — повышает голос. — Этот бизнес слишком важен для меня. Знаешь сколько почтенных людей приезжают ко мне? — не знаю, и знать не хочу. — Я не могу потерять их из-за своей нелепой ошибки или снисхождения по отношению к тебе! Уходи! — рукой на дверь указывает.

— Нет, я не уйду! — выпрямляюсь, исподлобья яростно на неё смотрю. — Максимум, — указательный палец вверх поднимаю и перед лицом хозяйки им трясу. — Что сделаю, так выйду за пределы вашего ресторана и буду петь возле двери, до тех пор пока вы не передумаете!

— Что ж… — по лицу видно, из последних сил сдерживает себя. — Твоё дело! Мне останется только вызвать полицию и сообщить, что какая-то неадекватная распугивает моих посетителей. Люди в форме быстро загребут тебя, переночуешь в кутузке, а там и одумаешься!

Нервно сглатываю.

Не хочется оказаться в обезьяннике, кому-то же надо будет забирать Артема из сада.

Пытаюсь не показать своё разочарование, но злость берет верх! Злюсь на себя! Ведь во всем виновата только я одна! Надо было думать раньше, а не слушать «любимого» муженька.

Ладно, то дело былое. Но сейчас, отступать нельзя! Чем я буду кормить ребенка? 

— Вызывайте! — плечи расправляю и уверенно заявляю. — Сейчас! Я не уйду далеко! — на понт её беру. — Возле входа в ваш «элитный» — специально акцентирую внимание на статусе заведения. —  ресторан стану и петь начну! — разворачиваюсь и не спеша иду к выходу, опускаю руку на резную ручку двери и дергаю ее вниз.

Пусть так, ничего не остановит!

Буду, как девушка в переходе петь и вопрошать милостыню у прохожих!

Это уже хоть что-то, чем сидеть и бездействовать!

— Ладно, стой, — приказывает женщина, когда я скрылась в коридоре. — Вернись! — протяжно выдыхает и картинно закатывает глаза.

Быстро бегу обратно, захлопываю за собой дверь и сажусь на прежнее место. Складываю руки на коленях, всем своим видом показываю, что готова вникать в каждое слово, исходящее от этой скверной особы.

— Работать значит хочешь? — головой киваю. — И петь умеешь?

— Да. — во рту пересохло от волнения.

— Где пела раньше? — засыпает новыми вопросами. — Может какое-то Кафе? Мероприятие, о которых хоть раз слышала?

— Нет, — глаза в пол опускаю.

— А где тогда? 

— В школе! — улыбаюсь, но, понимая, что радоваться тут нечему, снова смотрю себе под ноги. — Да и дома, перед родителями.   Они восторгались моим голосом и учителя тоже! — цепляюсь за ниточку.