– Чудненько, вот и полиция подоспела. Подозрительно оперативно.

***

– Старший лейтенант Чумаков. А это – сержант Петренко. – Представился рослый парень с увесистой, кожаной папкой в руках. – Рассказывайте, что тут у Вас происходит. Разберёмся по-быстрому, да погоним дальше. – Вяло протянул он. Всем своим видом «законник» выражал неизбывную тоску.

Внимательно рассмотрев полицейских, первым делом я потребовала документы. На бледном, невыспавшемся лице старлея появилась гримаса лёгкого раздражения:

– Конечно извиняюсь, но Вы у нас тут не одна, гражданочка, – с силой захлопнув «корочки», он испытующе уставился на меня. – Если любопытство удовлетворено, перейдём к делу.

«Ну и хам… – Подумала я, но препираться не стала. – Впрочем, это даже ожидаемо».

– Чего зависли? – Расплылся в улыбке сержант. – Вы не переживайте. Рассказывайте, как есть. Мы всё уладим, – истрактовал он по-своему моё молчание. – Такой дичи навидались, что нас, пожалуй, ничем не удивишь…

– Соседи шумели с утра сильнее обычного. – Заметно смутилась я, припоминая нюансы. – Жена кричала так, будто за ней маньяк гнался. Муж рычал, как бешенный – слов не разобрать. Все это под аккомпанемент падающих предметов и детской истерики. Сейчас, вроде, затихли. Соседка заперлась в ванной. По началу, муж пытался выломать дверь, да, видать, силёнок не хватило. А теперь, опять же, судя по звукам, он бьётся башкой о стенку в коридоре. Ходит взад-вперёд. Слышите?

– Ясно. Семейная ссора. Они у Вас вообще адекватные? Благополучные? Пьют или нет? – Обрушил на меня град вопросов долговязый, лопоухий сержант.

– Ну, гульбанят иногда, чаще по выходным. – Задумалась я. – Засиживаются за полночь. Обычное, шумное семейство с двумя отпрысками. До драк пока не доходило. Попсу врубают по утрам, да дети носятся, как боевые единороги, иногда до глубокой ночи. Но чтобы так!.. Не припомню подобного.

– Проводите? – Поинтересовался старший лейтенант.

– Да, не вопрос, если это необходимо. – Не стала упираться я.

В тот же момент из ванной раздался надсадный женский крик, переходящий в тихий плач. И дверь в санузел заскрипела, болтаясь на петлях, под градом новых ударов:

– АааааааааАААаа!!! Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь! Ну хоть кто-тоооооооооо!.. – Блажила соседка на одной ноте.

В ответ на крик, послышался злобный вой – буйный папашка вновь закусил удила, колотясь изо всех сил в запертую комнату. Изредка он даже поскуливал, как пёс. И в звуках этих мне чудилось нетерпение.

Ребёнок, услышав шум за дверью, снова зарыдал, и работники полиции поспешили наверх – вызволять семейство из лап тирана.

***

– Тамбур заперт. – Констатировал старлей и принялся прозванивать соседей, в надежде, что кто-то из них окажется дома в будний день.

На удивление, дверь открыла импозантная незнакомая средних лет. Кутаясь в черный, шелковый халатик, она окинула нас недовольным взглядом:

– Документики покАжите?

Сержант протянул ей служебное удостоверение, и тётка растерянно заморгала:

– А «эта» с вами по какому вопросу? – Рассмотрев меня вдоль и поперек, соседка, преисполненная скепсисом, наклонила вбок крошечную, выкрашенную в иссини-черный цвет голову. Гладко прилизанные волосы влажно поблёскивали в тусклом тамбурном освещении, отчего женщина напомнила мне пожилую галку.

– От гражданки Лопухиной поступила жалоба… – начал было сержант.

Но соседка его перебила:

– Она вообще, скорее всего, наркоманка… Бледная вон какая, худющая. Вечно укутанная с ног до головы. У подъезда не здоровается, дверь не открывает. Асоциальная личность.

– Впервые Вас вижу, – нахмурилась я. – Не выдумывайте.