Пока разговариваю с пиццерией, окидываю взглядом здание. Сердце колотится, как ненормальное. И почему-то очень неловко встречаться с Андреем. Как будто он по моим глазам прочитает, что я позволяла ему в своем сне. Это так глупо, что даже не смешно. И все равно мне страшно увидеть его.

Получив подтверждение заказа, я кое-как перекладываю коробку в одну руку, прячу телефон и, сделав глубокий вдох, захожу в здание. Поприветствовав, ресепшионист провожает меня в другую часть здания. Потом выводит на улицу, и я начинаю улыбаться. Оказывается, за зданием есть отличная поляна. Точнее, кусочек земли, засеянный газонной травой. На нем расположены несколько столов со скамейками, сверху над которыми натянут навес.

- Вчера доставили ваш заказ, и Андрей Витальевич распорядился, чтобы развесили шары.

- Спасибо, - улыбаюсь шире.

По периметру действительно развешены заказанные мною шары, и выглядят они потрясающе красиво.

Ставлю на стол коробку и, повесив рюкзак на плечи, разворачиваюсь к девушке.

- Пойду принесу из машины посуду и фрукты.

- Вам помочь?

- Спасибо, я справлюсь. Там всего одна сумка. Я все расставлю и подойду к вам оплатить. Посчитайте пока, хорошо?

- Конечно, - кивает она и скрывается в здании.

Примерно двадцать минут у меня уходит на то, чтобы подготовить одноразовую посуду и нарезать фрукты. Накрыв их пищевой пленкой, оставляю на столе, а сама иду на ресепшен.

- Вы принимаете карты? - спрашиваю, доставая из рюкзака кошелек.

- Ваш заказ уже оплачен.

- Я не про шары, - улыбаюсь. - Я хочу оплатить сам праздник.

- Я про праздник и говорю, - мило улыбается девочка, а вот я начинаю хмуриться.

- В каком смысле “оплачен”?

Первая мысль: Агата оплатила. Но она бы мне сказала. Вторая вообще невероятная: Ровинский наконец раскошелился и что-то сделал для ребенка. Но это абсурд, потому что у Ровинского, кроме голой задницы, ничего нет. Тогда что все это значит?

- Андрей Витальевич сказал, оплачено.

- Ах, Андрей Витальевич сказал…

Я стараюсь не показывать администратору свое негодование, потому что она не виновата в том, что Андрей Витальевич сует свой нос куда его не просят.

- А где я могу его найти? - спрашиваю, выжимая из себя все дружелюбие, которое аккумулировала годами. Любовно взращивала в себе, зная, что когда-нибудь найду этому навыку применение.

- Он сейчас инструктирует ребят. Вы можете подождать на поляне для празднования. Они скоро пройдут через нее на полигон.

- Поняла, спасибо.

Выхожу на улицу и глубоко дышу, чтобы справиться со своими эмоциями. Прямо сейчас я готова выцарапать Андрею Витальевичу глаза за то, что ставит меня в положение должника, которое я с некоторых пор просто ненавижу. С меня хватило долгов мужа, чтобы во мне навсегда стойко выработалась аллергия на это слово.

Какое-то время я хожу по газону, упорно заставляя себя наслаждаться свежим воздухом и красотой вокруг. Выходит так себе, но, по крайней мере, я дохожу до стадии, когда могу присесть на скамейку и не дергаться.

А через пару минут мой сын с друзьями во главе с Борзым выходят на улицу, но с другой стороны здания. Бросив на меня взгляд и кивнув, Андрей уводит парней на полигон. Вот же засранец! Знал, что я буду злиться, и устроил отсрочку встречи. Ну погоди, мы все равно пересечемся сегодня!

14. Глава 13

Тина

Аля подсказывает мне, что я могу подняться на пригорок, с которого видно игру. Не хочу смотреть на то, как стреляют по моему сыну, но такое ощущение, что если не буду наблюдать за игрой, с ним что-нибудь случится. Я понимаю, что это как посттравматический синдром после его болезни, и что я просто пока еще не в состоянии отпустить контроль. К сожалению, пока не знаю, как это сделать. Агата предлагает мне пойти к психологу. Может, как-нибудь и соберусь. Но мне даже страшно подумать, сколько всего сверху я наговорю бедному человеку. Мне кажется, после моих откровений лечить надо будет уже самого психолога.