– А эта почему пустая?

– Это что, уже преступление?

– А пустая она потому, что видеокассета в данный момент – в видаке! Где он?!

– Откуда я знаю?! Никаких видаков у меня не было никогда!

Лейтенант недобро улыбнулся и повернулся к парням.

– Сейчас сотрудники перепишут ваши данные, а потом будем вызывать каждого повесткой. Советую попрощаться с родными и раздать долги.

В тесном подвале поднялся недовольный гул. Милиционер поднял руку.

– Но если вы мне скажете, где видеомагнитофон, то я подумаю.

С последних табуреток вскочили два парня. Они навалились на шкаф и сдвинули его с места, открывая тайник в стене. Юра нервно дернул плечами и заскрипел зубами.

– Вот и чудесно! – улыбнулся лейтенант. – Сержант, принесите!

Сержант вытащил видеомагнитофон и поставил на тумбочку. Лейтенант нажал на черную кнопку механического открывания деки и вытащил кассету. Прочитал название, написанное синей шариковой ручкой.

– «Выход дракона». Это что?

– Кунг-фу, – сказал увалень и сделал несколько вялых ударов в воздух.

– А-а-а, все понятно. Статья 228.1 УК РСФСР. Пропаганда культа насилия и жестокости.

Юра задрожал от злости.

– Охренели, что ли?! Что вы мне тут шьете?! И Кеннеди – тоже я?!

Лейтенант приподнял бровь.

– Это вопрос или чистосердечное признание? Кстати, а где ты был в день убийства Кеннеди, то есть 22 ноября 1963 года?

– У меня железное алиби! На горшке сидел! – злорадно ответил Юра.

Лейтенант хитро прищурился.

– А может, все-таки в засаде со снайперской винтовкой?

– Да вы что, издеваетесь?! Я родился в 60-м!

– Уверен?

– Как сейчас помню!

Лейтенант с досадой щелкнул пальцами.

– Жаль, а было бы неплохо утереть нос заокеанским коллегам и поймать их государственного преступника. Чтоб знали, на что способна советская милиция.

– Советская милиция способна на многое! Например, доколупываться до честных граждан!

– Четвертазин, мне обидно такое слышать. Что значит «доколупываться»? И о каком «честном гражданине» ты толкуешь? Хочешь сказать, что не крутишь фильмы сомнительного содержания? Кстати, почем?

Милиционер снова вопросительно взглянул на увальня. Тот вытянул указательный палец.

– По рублю, значит, – понял лейтенант. – Стыдно, гражданин Митхун Четвертазин. Статья на статье просто.

Юра медленно провел ногтями по заросшим щекам и промолчал.

– А теперь главный вопрос: откуда дровишки? Ты мне сам только что сказал, что на зарплату кочегара особо не разгуляешься. Так откуда у тебя видеомагнитофон?

Юра отвернулся.

– Впрочем, можешь и не говорить – мы сами узнаем. Но если выяснится, что вещь в розыске, то, как говорится, получишь по всей строгости советского закона.

Юра капитулирующее поднял руки.

– Ладно, все скажу.

– Давно бы так.

– У меня еще видеокассеты есть.

– Где?

– В нычке за трубами. Вон, за вентилем.

Лейтенант сделал знак сержанту, стоявшему у выхода. Тот подошел к сплетению труб и заглянул за вентиль.

– Нет никакой нычки. Тут стена сплошняком.

Юра оттолкнул лейтенанта и побежал по ступеням на выход. Кинувшийся за ним старшина получил пинок в грудь и, уронив фонарь и фуражку, скатился в объятия лейтенанта. Подхватив валявшийся у порога навесной замок, Юра захлопнул дверь и быстро сунул в проушины стальную дужку. С той стороны забарабанили.

Он пробежал вдоль кирпичной стены ткацкой фабрики и замер – под густой липой стоял канареечного цвета милицейский УАЗик. Водитель коротко посигналил и высунулся из кабины:

– Гражданин, сюда подойдите!

– Зачем?

– Вы из котельной?! Сюда подойдите! Документы ваши!

Юра прыгнул в палисадник и побежал. Бежать было неудобно: ботинки, тяжелые и негнущиеся, больно отбивали пятки, а распахнутый рабочий халат цеплялся за кусты. Перескочив через низкую ограду, он столкнулся с тележкой с макулатурой, управляемой тремя мальчишками школьного возраста.