– Белле только что исполнилось три, а Вильяму шесть.

Фабиан и его мама переглянулись.

– Нам надо идти, – сказала Жаклин, кивнув мальчику. – Увидимся!

Она шла быстрыми шагами, Фабиан семенил рядом, стараясь не отставать. У ворот своего дома она остановилась, оглянулась и посмотрела на меня. Я улыбнулся в ответ.

Потом установил наконец кресло на место и сразу пошел в дом, чтобы рассказать о соседях Бьянке.

– Жаклин Селандер? Бывшая модель. Она жила в США.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

Бьянка склонила голову набок и показалась мне точно такой же, какой была восемь лет назад, когда меня сразили ее веснушки и ямочки на щеках.

– Из интернета, любимый.

– Ты проверяла соседей?

Она рассмеялась:

– А ты как думал? Уехать за шестьдесят миль[4] и не выяснить, кто живет рядом?!

Разумеется. Я поцеловал ее в шею.

– Что ты еще выяснила, Лисбет Саландер?[5]

– Не много. Пожилую пару из двенадцатого номера зовут Оке и Гун-Бритт. Похоже, типичные представители поколения сороковых. Гун-Бритт любит танцевальную музыку, вместо фотографии у нее в профиле «Фейсбука» цветок. Оке вроде бы в социальных сетях нет.

– Ясно.

Я всегда жил в многоквартирных домах и никогда не понимал необходимости знать, кто твои соседи, но Бьянка была уверена, что в районе с отдельными коттеджами все обстоит иначе. Здесь не удастся избежать общения с соседями.

– Я нашла пару фотографий Жаклин Селандер. Она, кажется, больше времени прожила за границей, чем в Швеции. Живет, судя по всему, одна, то есть с сыном, в доме номер пятнадцать.

– А в четырнадцатом кто? – спросил я.

– Некий Ула Нильсон, мой ровесник. Ведет, судя по всему, замкнутый образ жизни. Но… – Она сделала небольшую паузу и округлила глаза, показывая, что обнаружила нечто сенсационное. – Он есть в Криминальном реестре.

– Что? Он преступник?

Ведь в реестр попадают только преступники?

– Не факт, – ответила Бьянка. – Но его судили за применение насилия.

– Ты читала приговор?

– Естественно. Нам ведь жить среди этих людей. Ты, любимый, дитя бетона. И не представляешь, как все устроено в таких местах.

– Нам надо было купить дом в Лапландии, – улыбнулся я.

– Я была бы не против. Если бы не дикий холод в тех местах.

Я вздохнул. Как это похоже на Бьянку, вечно она без необходимости перестраховывается, безопасность для нее как наркотик. Хотя сейчас, конечно, основания для беспокойства есть – мы же оказались в совершенно новом месте и ни одну собаку здесь не знаем.

Нам пришлось переехать по нескольким причинам, и я обязан поддерживать хороший настрой. Это мой долг перед Бьянкой. И детьми.

Сконе[6] – наш новый старт. И нам его ничто не испортит, во всяком случае – не соседи.

– Все будет хорошо, – сказала Бьянка и накрыла ладонью мою руку. – Я не хотела тебя пугать. Горластая улица, тринадцать. Разве может здесь что-нибудь пойти не так?

После катастрофы

Пятница, 13 октября 2017 года

Развернувшись, «скорая» выезжает на «большую» дорогу, и сразу же снова включается сирена.

Я стою в оглушающей тишине посреди гигантской пропасти, в которой исчезают время и пространство. Сирена унесла с собой все звуки и свет, небо стало черным. Все остановилось. Единственное, что я вижу, – взгляды соседей, опустошенные страхом, который вот-вот обратится в панику.

– Мама! Мама!

Из калитки выбегают Белла и Вильям, без обуви, только в носках. Я наклоняюсь обнять детей.

– Что случилось? – спрашивает Вильям. – Где мама?

Все переворачивается. Я не знаю, за что хвататься.

– Маму сбила машина.

– Что?

Белла отчаянно плачет.

– Ее повезли в больницу, – говорю я и прижимаю к себе сына и дочь.

В груди что-то рвется, я не могу дышать. На общем дворе стоят окаменев Жаклин и Фабиан, они в шоке. К ним подбегает Ула.