Сложно разобрать, когда он серьезен, а когда шутит, глумится или потешается. Слушать ложь в очередной раз не хочется.

Я ведь старшая, нужно быть умнее. Сдержаннее. Рассудительнее.

– Яр, я очень устала. День был тяжелый. Давай ты поедешь к себе, а я приму душ и пойду спать, – на ходу меняю тактику, потому что весь боевой настрой улетучивается.

Моргаю, стараясь скрыть влагу.

Он перерастет. Мы с мамой несколько раз обсуждали поведение Яра. Конечно, она переживает. Деньги и вседозволенность так лихо кружат голову взрослым мужикам, что порой это плачевно заканчивается. В лучшем случае, для них самих. В худшем… Да о чем говорить, все всё понимают.

Для своих лет он неплохо справляется. Если бы не ослиное упрямство, с ним бы можно было общаться, как с человеком.

– Так не пойдет, – берет меня за руку и снова ведет на кухню. – Хочешь сказать, я зря старался? Часа два убил. А до этого по магазинам ходил. Знал, что пожрать у тебя ничего не найдется. Как ты вообще так живешь?

На столешнице стоит блюдо с запеченными – моими любимыми – овощами.

Яр приподнимает стеклянную крышку, чтобы мне показать – баклажаны, кабачки, перец спрятались под запеченной корочкой.

– Ещё есть конкиле с креветками в сырном соусе. Не вредничай. Я знаю, что ты голодна.

– Мы с Давидом поужинали,– говорю скорее из вредности.

Если желудок сейчас заурчит – провалюсь сквозь землю.

– Обманываешь. Я знаю, что ты не поехала к нему на свидание. Кстати, спасибо. Приятно, что ты своего благоверного даже не предупредила, – его тон становится игривым.

Очень хочу сказать ему что-нибудь едкое, но замечаю, как Яр обхватывает большим и безымянным пальцем половинку грейпфрута, лежащего на разделочной доске, и проводит средним пальцем по сердцевине.

Рот наполняется слюной и не потому, что я хочу его съесть.

Его плавные поглаживания – какое-то очень откровенное кулинарное порно.

«С едой так делать нельзя,» – пищу мысленно.

У него очень красивые крепкие и длинные пальцы. Они скользят по мякоти, собирая капельки сока.

На секунду теряюсь. Как с ним можно разговаривать?!

Яр успевает заметить моё замешательство. Смешливо цокает несколько раз, дескать, ай-яй-яй.

– Какая же ты пошлячка!

– Да ты издеваешься! Ты ведь специально! – мой голос звучит неубедительно.

– Я их запекать собираюсь. Ты ведь любишь с корицей. Иди в душ, а я как раз закончу, – он аккуратно меня отталкивает.

– Ты их облапал. Я такое не стану есть! – чувствую себя вконец ошарашенной. Хотела с ним серьезно поговорить!

– Я и тебя лапал. И что? Жива и здорова. Всё, Марьяш, выметайся. Ты меня отвлекаешь.

Закинув кухонное полотенце себе на плечо, отворачивается от меня и, наклонившись, достает керамический противень из нижнего шкафа.

– Поторапливайся, – бросает, не оборачиваясь. – Я по делу приехал. Хочу тебя попросить об одолжении.

Утром с трудом отрываю голову от подушки.

Поздно легла, ещё позже уснула. Проспав максимум четыре часа, не могу сфокусировать взгляд.

Лежа в постели, массирую средними пальцами припухшие веки. Ощущаю себя лягушкой, которую переехал тягач.

Ярослав за ужином уговорил выпить по бокалу вина, вернее, планировалось, что пить только я буду. В итоге он живенько составил мне компанию, чтобы не садиться за руль.

Как же, как же!

Планировал, что наивная якутская девочка Марьяна оставит его в квартире.

Эта скотинушка в непонятных состояниях уже лет пять как катается, с тех времен, когда и прав-то у него не было, а тут решил испугаться.

Если скинуть маску сдержанности, то я могу признаться хотя бы себе –постоянно за него волнуюсь.

Ярослава не корми – дай какую-нибудь глупость вытворить, но оставлять его у себя – это последнее дело.