Когда мы ругаемся, Яр всегда мне тыкает, мол, я тружусь под крылышком у Спирина. Нет никакой собственной заслуги в достижениях.

Всё бы ничего, если бы ему на блюдечке не преподнесли готовый и автономно работающий бизнес.

Меня посещает неприятная мысль. Мы с ним слишком похожи. Удобно устроились.

Может, родителям хоть с Алсу повезет?!

– Забудь, – быстро поднимаюсь на ноги, испытывая жуткую неловкость.

Желая убраться быстрее, собираю документы со стола.

Такая злость на Яра поднимается. Стоит ему появиться, как всё тут же к черту летит.

Разве наша мама заслужила двух таких ограниченных детей?!

– Сядь, – приказывает, кивая на стул.

Вздохнув, занимаю предложенное место.

– Сереж, не знаю, что на меня нашло… – кровопиец один!

Он делает взмах рукой, призывающий меня замолчать.

– Закреплю тебя в пару с Железновым. Будете вместе этим делом заниматься. Владимир – главный. Прислушивайся к нему. Толковый мужик, опытный, спокойный. Семейный, что немаловажно. Яр его очаровать не сможет. Пересядешь в его кабинет, чтобы проще взаимодействовать было. Там как раз одно из четырех рабочих мест пустует.

– Все скажут…

Строгий взгляд буквально приклеивает язык к небу.

– Меньше всего ты должна беспокоиться о том, кто и что скажет. Все что-то говорят. Что с того? Марьян, это система. Либо ты ставишь перед собой цель и идешь к ней, либо она тебя выжимает, и ты отпадаешь как ненужное звено. Поработаешь с Владимиром и заодно подумаешь, надо ли оно тебе.

Глядя на него с тоской, киваю.

Я так долго хотела работать следователем, что выгнусь и перекушу себе глотку, если всё завалю.

Некоторое время мы с ним обсуждаем «Аист». Новую секту, образовавшуюся в соседствующем с нашим регионом. В последнее время на них стало поступать много жалоб.

– Вениамин Соловьев – человек к законодательству равнодушный. Даже не думай соваться к нему самостоятельно. Марьяна, я не шучу. Просто учись.

Он хочет ещё что-то мне сказать, но не успевает.

Звонит телефон, и, приняв вызов, несколько десятков секунд внимательно слушает собеседника.

Слышно плохо, я только улавливаю, что СОБР уже выехал, а до кого-то из наших не могут дозвониться.

– Плохо, конечно, что подготовиться не успели, – выдает ровным тоном, растирая свой гладковыбритый подбородок. – Я сейчас спущусь. Пусть водитель подъезжает к центральному входу.

Иногда мне кажется, работа «на земле» доставляет Сергею большее удовольствие, чем, например, участие в заслушиваниях.

– Можно с тобой? – с надеждой заглядываю ему в глаза, спускаться к себе и смотреть на Настю мне сейчас хочется меньше всего.

– Сиди в машине, поняла? Захочешь подышать воздухом – окно открой. На улицу ни ногой, – Сергей смотрит на меня, ожидая увидеть согласие.

Морщусь недовольно.

Водитель остановился так далеко от объекта, что мне из машины ничего не будет видно.

Хоть упрись лицом в лобовое стекло – ничегошеньки не разобрать. Как учиться? Чему?

– Зачем ты согласился взять меня с собой, если теперь придется сидеть в машине всё время? – по-детски скрещиваю руки на груди и смотрю на него исподлобья. Всё понимаю, но становится обидно. – Я учиться и работать хочу! А не рядом стоять!

Иногда меня накрывает непреодолимое желание уехать в другой регион. Туда, где я не буду бесплатным придатком мамы, папы и дяди Сережи.

Здесь, даже невольно, пользуюсь связями. Ничего не выходит с собой поделать.

– В следующий раз не возьму. Посиди в машине и остынь. Ты себя со стороны видела? Глаза горят, как два фонаря в ночи. Не удивлюсь, если ты на меня сейчас кинешься. Взял, чтобы ты Васильевой все волосы не выдергала.