По пути домой захожу в супермаркет. К стандартному набору продуктов добавляю пакетик халвы для бабули. Всегда покупаю ей что-нибудь вкусненькое, если задерживаюсь допоздна. Последнее время это случается часто — учеников у меня прибавилось.

— Ба, я дома! — оповещаю громко из коридора.

— Лена, это ты? — доносится из темноты квартиры.

Включать свет бабуля не любит: экономит или забывает — понять сложно. Когда объясняю, что сидеть в потемках не нужно — соглашается, а ухожу — делает по-своему.

— Это Варя, ба! Ты ужинала?

Заглядываю в комнату, щелкаю включателем.

Она сидит на диване, старые носки перебирает.

— Леночка, я заштопала твои носочки, — улыбается блаженно.

— Бабуль, это я, твоя внучка Варя, — говорю негромко и машу рукой.

Уже привыкла, что она путает меня с мамой, хотя внешне мы с ней непохожи. Мама брюнетка, а я светленькая — в папу.

— А где Лена?

— В Японии, ба. А мы в Москве.

— Мы в Москве, — повторят, пытаясь запомнить. — А Лена почему в Японии?

— Она там живет. И твой зять Коля тоже, и внук Женя. — Стараюсь говорить спокойно, но уже раздражаюсь. Я устала и хочу есть, а бабуля чудит. Только вчера мы с ней рассматривали семейные фотки, а она снова всех забыла. — Ты меня помнишь, ба? Я Варя, мы с тобой живем вдвоем.

— Помню. Ты Варенька, — кивает, глядя перед собой.

Еще три года назад бабуля читала лекции по органической химии, а теперь не понимает, где находится, и любимую внучку узнает через раз. С каждым днем ей хуже. Если и дальше так пойдет, придется искать сиделку или брать на последнем курсе академотпуск.

Повздыхав, несу пакет с продуктами в кухню и обнаруживаю там жуткий бардак: в раковине валяются картофельные очистки, плита грязная, в кастрюле какая-то бурда пригорела… Бабушка самовольничала. Напрасно я вчера до ночи готовила — тарелка с кашей и котлетами так и стоит в микроволновке, суп из холодильника не доставался. Бабуля специально это есть не стала. Такая вредность — симптом ее болезни, и я не должна злиться, но нервы сдают, обида давит, безнадега накрывает. Опустившись на стул, закрываю лицо руками и сжимаюсь, силясь не заплакать. Жалко себя. Мне всего двадцать один, а у меня сплошные проблемы, заботы, работы… Жизнь как будто проходит мимо, и мне страшно, потому что кажется, что ничего хорошего уже не будет, что я обречена на одиночество.

За ребрами возникает неприятное жжение, пульс бесконтрольно ускоряется — это предвестники панической атаки. Я знаю, что нужно делать, чтобы она отступила. Подхожу к окну, открываю его и дышу — медленно, с задержкой, как психолог научила. За последний год на меня столько навалилось, что психика дала серьезный сбой, и мне пришлось обратиться за помощью. Пытаясь справиться без таблеток, я прохожу длительную психотерапию. И результаты есть.

Хорошенько продышавшись, успокаиваюсь. Ужинаю вчерашним супом, навожу порядок в кухне, делаю бабуле чай и отношу ей вместе с халвой на блюдечке. Она смотрит любимое телешоу, а мне нужно поработать. Помимо преподавания японского языка я занимаюсь переводами и озвучкой аниме — это моя отдушина и дополнительный доход. Мы с бабулей не бедствуем, но живем скромно, а хотелось бы лучше.

Примерно за час перевожу новый эпизод и отправляю текст ребятам, с которыми работаю над озвучкой. Японский для меня почти родной, до шестого класса я жила с родителями на острове. Меня отправили к бабушке, когда младший брат начал болеть чем-то непонятным. Вскоре выяснилось, что у него сложная форма лейкоза. Родители экстренно переехали в большой город, папа сменил работу. Меня решили оставить в Москве на год. Женя болеет до сих пор. В прошлом году у него был рецидив, после него стало хуже, но родители не сдаются и продолжают лечить. А я так и живу с бабулей. Уже десять лет. Япония осталась для меня прекрасным и счастливым воспоминанием.