«Неужели это сон?»

Чувствую, как к одному пальцу присоединяется другой, и начинаю стонать.

«Сатир, – проносится опять мысль в голове, – это сатир. Что же мне дал понюхать этот мудак, если моя фантазия подкидывает такие картинки?»

Тем временем, парень продолжает ласкать помимо влажной пещерки еще и грудь, всасывая поочередно соски, которые тут же превращаются в твердые ягоды, становятся чувствительными к малейшим прикосновениям. Я глубже насаживаюсь на его пальцы, резче, яростнее. Во мне разгорается вожделение сродни пламени адского костра. Я чувствую, как первая волна оргазма уже подходит, еще чуть – и я взорвусь. Парень смотрит на меня, и я вижу в его глазах тоску, но мне пока не до этого, хочу разрядки, и вот он, еще толчок! Я извиваюсь, хватаю сатира за плечи, такие мускулистые, до них очень приятно дотрагиваться, чувствовать, как перекатываются под кожей мышцы от того, что пальцы руки напряжены, потому что он ими активно доставляет мне удовольствие. Неожиданно он начинает тереть большим пальцем мой клитор, и я взрываюсь, проливая соки ему на ладонь. Мое тело сотрясает оргазм, а он так и не вынимает пальцы из лона, чем продлевает для меня наслаждение. Я в изнеможении опускаюсь ему на грудь, а парень, наконец, убирает руку, подносит ее к губам, высовывает язык и слизывает то, что осталось на пальцах.

От такого действия мои глаза закатились, а низ живота снова налился тяжестью, расплывшейся жаром по всему телу.

Сатир держит меня за бедра и укладывает спиной на землю, и мне наконец-то удается разглядеть его. Диковинный зверь все-таки – этот сатир. Красив лицом, и даже короткие, немного закругленные на кончиках рога ему очень идут. Они торчат из его шелковистых светлых волос, которые ниспадают на его плечи. Прямой нос с раздувающимися крыльями, чувственные пухлые губы, созданные для поцелуев, и глаза… они меня завораживали, окутывая мягким карамельным сиропом, а вот похотливый огонь, что сейчас плескался в них, накрывал меня лавиной предвкушения чего-то сладко-острого, того, что он непременно должен дать, сотворить со мной что-то необычное, довести до изнеможения.

Взглядом скольжу ниже, его торс, лишенный и намека на волосатость, был столь же привлекателен, сколь и лицо. Кожа с идеальным оливковым загаром, в меру накачанная грудь и кубики пресса смотрелись гармонично, привлекая к себе мой вожделеющий взгляд. Но я пошла дальше, не смогла остановиться, и то, что увидела, еще больше разожгло мой нездоровый интерес к его персоне.

Чуть ниже как раз и начиналась та волосатость, что так сначала меня привлекла. Нижние конечности сатира, заканчивающиеся копытами, были покрыты густой шерстью, но мои мысли сконцентрировались не на том, что это существо сейчас меня имело своими длинными красивыми пальцами (на них внимание я обратила еще тогда, когда он их облизывал), а на том, что между его ног не было ничего, что должно быть у мужчины.

Тут же глянула ему в лицо и вопросительно изогнула бровь, а он в свою очередь стоял и с любопытством наблюдал за моим блуждающим по его телу взглядом.

– Ты знаешь, как меня зовут? – вместо ответа спросил он.

Голос такой проникновенный и мелодичный, что я, словно зачарованная, внимала ему и не в силах была произнести ни слова, только покачала отрицательно головой.

– Не может этого быть.

Он присел рядом со мной, согнув в колене ногу, а я приподнялась на локтях, теперь уже нахально разглядывая его.

«Интересно, что же он расскажет?» – подумалось мне.

– А ты помнишь, как тебя зовут? – еще вопрос, но на него я знала ответ.

– Ольга, – ответила я.