Понаблюдала, как его лицо наливается злым багрянцем.

– Неприятно да? А у меня так каждый раз! Я пашу как чёртова мужебаба, прихожу домой, хочу просто твоего понимания и заботы – хоть какой-нибудь! – а ты мне каждый раз вот эту хрень на голову сливаешь. Ну и как ты думаешь, хочется мне после этого тебя в постели ублажать?

– Полин, ты что, серьёзно думаешь, что я тебе изменяю? В смысле, по-настоящему?

По-настоящему, блин. Как будто измена бывает понарошку! Посидела, сложив руки перед остывающим супом, вздохнула:

– Нет, Марк, я предпочитаю тебе верить. Я даже на завод не поеду, хотя прямо тебе говорю – я уверена, что ты покалечился по собственной глупости. Даже не знаю, вы идиоты, прямо на распиловке что ли трахались? – в груди резануло обидой, перехватило горло. Пережидая приступ, Полина закрыла лицо ладонью, но не выдержала: – Да ну тебя! – и, так и не поев, сбежала на работу.

Ближе к вечеру, собираясь идти в садик, отвлекалась на шум за окном – словно трактор, а то и целый танк подъехал. А оказалось, всего лишь старая, с частично снятым кузовом, но гордыми кольцами «Ауди» на уцелевшей морде машина.

Она припарковалась на стояночке, как раз напротив салона, и Полина тут же потеряла к ней интерес, но разглядела вдруг за рулём соседа. «Руслан» – тут же отозвалось у неё в голове, и от этого стало как-то… непонятно.

– Ты глянь-ка, – как можно безразличнее хмыкнула она, – твой подъехал!

– Кто? – не поняла Светка.

– Кто-кто, Руслан твой двадцатисантиметровый!

Сказала и спохватилась: опять этот глупый, неуместный сарказм – прёт из неё как недержание какое-то. Как будто это не их личное дело, чем они там занимались той ночью.

Светка кинулась к окну, но вдруг на мгновенье застыла и попятилась. Полина удивлённо обернулась:

– Ты чего?

– Ну… Мы договорились не светить отношения. И вообще, я сегодня с Пупсом встречаюсь. Ты это, если он вдруг зайдёт, скажи, что я уже ушла, ладно?

И сбежала в туалет.

Полина не стала больше ранить мужа подозрениями в измене, и даже спать легла в общую кровать, правда, сразу обозначив, что никакого интима и даже прикосновений! Марк смиренно принял все её условия.

И вот теперь он спал, а она лежала и смотрела в темноту. Высказанная ради красного словца мысль о том, что в течение дня муж вполне может тайно прогуливаться до соседнего отеля и развлекаться там с проститутками, неожиданно ударила по ней же самой.

И правда, если предположить, что тогда, на деревообработке, он действительно был в цехе с любовницей, в то время как Полина сидела дома с младенцем, то что мешает ему изменять и теперь, пока она работает? Ещё и переписка эта… Стоило представить, как он делал эти фото и видео, как становилось не просто тошно – больно. Хотелось свернуться калачиком и скулить.

Интересно, это была бесплатная переписка, или он ей ещё и деньги за это платил? А вдруг он давно уже зарабатывает на своих биржах, но спускает всё на проституток? Три года порно-переписок с одной и той же женщиной… это разве не длительные отношения в своём роде? Интересно, а с той бабой на деревообработке у них сразу связь началась или уже ближе к травме? А что если он и до свадьбы изменял, например с Полиниными однокурсницами, поэтому и запретил ей с ними общаться?

Эти мысли раскалывали голову. Полина гнала их, но они возвращались снова и снова. Встала, открыла окно. Некоторое время бездумно изучала драный рисунок прорех на москитной сетке, потом просто вынула её, и отставила к стене, чтобы не забыть заказать новую.

Навалилась на подоконник, наблюдая за скольжением фар на дороге внизу, за ленивым покачиванием тополиных макушек и редкими огнями в окнах домов напротив. И вдруг уловила запах табака. Сердце отчего-то вздрогнуло и заколотилось быстрее. Она осторожно выглянула из-за наружного откоса. В этот момент из соседнего окна показалась рука, сбила об наружный подоконник пепел с сигареты. В темноту полетели золотые искры.