Я по своей натуре до сих пор скрытный и замкнутый в себе человек, не так-то просто подпускаю к себе кого бы то ни было. Поэтому притирание наших с ним характеров шло сложно, постепенно и медленно. Насколько понимаю, ключевую роль на первых порах сыграло наличие в доме у Михалыча громадной библиотеки художественных книг. Во мне с раннего детства сидит неугасаемый книжный голод, читал многое из того, что попадалось на глаза или под руку. Поэтому всегда возникал тот еще вопрос – «где бы найти что читать», особенно после того, как освоил методику скоростного чтения. А тут перед глазами такое богатство, невозможно было удержаться и не выпросить «что-нибудь почитать», потом опять и снова, и так много-много раз…

Только немного позже сначала неосознанно, на уровне неявных ощущений, на меня стали оказывать все более веское, весомое и громадное влияние уже особенности менталитета Саши. Разумеется, все же до теплых и прочных товарищеских отношений потребовались полновесные десятки лет. Теперь-то я могу в подробных деталях и сочных красках поведать миру, что именно и когда привлекло мое сначала фрагментарное, потом устойчивое внимание к нему, а затем уже неуклонное восхищение настолько неординарной и уникальной личностью, как Александр Михайлович Супанько.

Однако туркменская поговорка гласит «у каждой палки два конца». Что персонально во мне, непримечательном и закомплексованном провинциале, заинтересовало и притянуло дружеское отношение настолько большого человека, не могу и ныне пояснить в глубине души и самому себе. Не говоря уже о потенциально равнодушных, или, враждебно настроенных, куда без них в нашем качающемся мире, «около стоящих» людей, но и множеству нашим с ним общим знакомым. Возможно, неосознанно следуя поговорке «рыбак рыбака видит издалека» (позвольте сделать начальную отсылку к одному из любимейших занятий Саши, речь о которых пойдет позже в деталях и красках), он на первых порах увидел что-то такое же нестандартное, отличающее выходца из захолустной Кушки от иных столичных жителей. Забегая сильно вперед: не быстро и постепенно обнаружилось, что у нас с ним чересчур много общего и во взглядах на жизнь, и в интересах – «дикая природа во всех ее видах», и в манерах общения и обращения с людьми разных возрастов и кругов интересов.

А в самом начале непростого и сложного пути к товариществу меня в один из дней сильно насмешила ревнивая реакция Алладина, напомню, познакомившегося меня с Супанько.

Если перефразировать известное высказывание «чемпионом легко стать, вот удержаться на пьедестале трудновато», то получится мое личное твердое внутреннее убеждение – «завязать знакомство легко и просто, удержать товарищеское отношение к себе в течение долгого времени – тяжкий труд». Простой «хотелкой» не обойтись, в тебе самом должны быть заложены нестандартные природные задатки и непоказной интерес к личности того или иного собеседника и попутчика…

Если откровенно, еще раз повторюсь и сделаю дополнительный акцент на том факте, что даже спустя тридцать лет знакомства и дружбы не могу понять, не говоря уже об «пояснить», что именно в моем характере привлекло внимание настолько уникального человека как Саша Супанько. Я ведь в те непростые годы в начале девяностых прошлого века представлял собой обыкновенного среднестатистического парнишку, еще ничто не предвещало какие-либо мои достижения на местном и международном уровне. Или, что более важно, в «бытовых и повседневных» делах…

Причем здесь Алладин? У него не менее неуживчивый и сложный характер, но, в отличие от меня, он часто умудрялся рассориться даже с близкими друзьями. Хотя бы просто потому, что не задумывался о возможных последствиях своих слов, высказанных в первую минуту запальчивости. К примеру, спустя некоторое короткое время после нашей с Сашей первой беседы, между ними пробежала «та еще черная кошка». А я продолжал поддерживать отношения с обоими. Затем в очередной клубный день – в среду в ашгабатском альпклубе «Агама» каждую неделю собирались поклонники активного времяпровождения в горах, – «Алладин» поймал меня еще на подходе, еще во дворе перед дверью в наш подвал. И, чуть ли не брызгая слюной в запальчивости, выпалил: «ты чего к Саше ходишь? Он мой друг, не твой!».