— Тогда почему...

— Почему мы ушли оттуда вместе? — он посмотрел мне в глаза. — Потому что ты была растеряна и чертовски сексуальна в этой своей растерянности. Устоять было невозможно, Лада. К тому же, ты ведь настоящая красавица.

Он шагнул ко мне, и я вжалась в стену — бежать было некуда. Спартак положил свою огромную ладонь мне на шею и провёл большим пальцем по моим губам.

— Невероятно красива, — посмотрел он мне в глаза. — И я нисколечко не пожалел о той ночи, Лада. Ни капельки.

— А я пожалела, — тут же соврала я.

— Да неужели, — уголки его губ снова дрогнули в улыбке. — А я помню, что ты плавилась в моих руках, словно воск. Уж я-то могу отличать женщину, которая истосковалась по мужчине. — Его губы опасно приблизились к моим. — И сейчас тоскуешь.

— Нет. Ничего между нами больше не будет.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — он смотрел мне прямо в глаза, а его стали темно-серыми, похожими на небо в преддверии ливня.

— Да, я хочу именно этого. Забыть и больше не возвращаться к той ночи. — Я не отвела взгляда.

Мы стояли так, кажется, целую вечность, смотря в глаза друг другу. Моя грудь ходила ходуном, постоянно касаясь его груди. Наконец Островский меня отпустил.

— Как скажешь, Лада, — насмешливо сказал он. — Не имею привычки принуждать женщин к чему-либо.

По телу расползлось облегчение. Или разочарование?