Сколько времени он сидел на полу и смотрел на фотографию, улыбаясь сквозь слёзы, Виктор не знал. Наверное, долго, потому что, когда наконец поднялся, спина немилосердно ныла, а задница и вовсе ощущалась как одна большая мозоль. Виктор немного подвигался, поделал упражнения, чтобы разогреть мышцы, а затем вновь открыл присланное сообщение.

Внучка… Её Горбовский видел впервые, но и Марину, считай, тоже. Со времён выпускного вечера, когда Виктор наблюдал за дочерью издалека, сидя в машине, чтобы не портить ей настроение своим видом, прошёл уже миллион лет. У Марины были страницы в социальных сетях, но без личных фотографий. И Максим никогда не присылал ему их, и не показывал.

Виктор помнил Марину вчерашней школьницей — очень юной и тоненькой темноволосой девушкой с серьёзными серо-голубыми глазами. В платье цвета морской волны, с оборками и блёстками. В то время он не имел понятия, ухаживают ли за дочерью молодые люди, но предполагал, что должны — Марина была очень симпатичной.

Теперь же она и вовсе казалась Виктору ослепительно красивой, но уже не девушкой, а женщиной — с большой грудью, явно полной молока, ещё не опавшим до конца животиком, лунообразным лицом с мягкой и радостной улыбкой и глазами, полными искреннего счастья. Счастья матери.

И Виктор, глядя на дочь, изо всех сил взмолился — Господи, только бы муж у Марины не был таким мерзавцем, как он сам. Только бы ценил то, что имеет! Пусть у неё будет хорошая и верная семья.

Горбовский залез в постель, намереваясь всё-таки поспать ещё пару часов до утра, но сон не шёл. И причина была проста: незнакомый номер. Чей он? Кто послал Виктору эту фотографию?

Максим? Вряд ли — тому было бы проще использовать свой аккаунт. Он же прекрасно понимает, что отец никогда в жизни не расскажет, откуда у него эта фотография. Да и кому рассказывать? Марину Виктор не увидит, а больше некому.

Сама Марина? В это было невозможно поверить. Скорее земля и небо поменяются местами, и вместо солнца днём будет светить луна.

Ира?..

Горбовский, минутой ранее спрятавший телефон под подушку, резко и нервно вновь запустил руку туда же и достал мобильник обратно. Загрузил мессенджер, нашёл присланное сообщение и уставился на незнакомый номер в шапке.

Ира… Возможно ли это?

Виктор не представлял. Он последний раз разговаривал с бывшей женой — точнее, тогда она ещё не была бывшей — ещё до случившегося в ювелирном магазине. Двенадцать лет назад. После выписки из больницы общаться с ним Ира не захотела, а он и не настаивал, опасаясь навредить её здоровью. И да, Ира тогдашняя вряд ли сжалилась бы над ним, не стала бы присылать фотографию Марины. Да она и не присылала. Ни одной — ни с выпускного вечера в школе, ни с празднований дня рождения дочери, ни со свадьбы. Виктор ничего этого не видел, словно не существовало у него больше дочки. Его Ришки, его самой любимой девочки, папиного ребёнка, который когда-то с восторгом слушал всё, что рассказывал Виктор. Скорее всего, это было желание самой Марины, но Ира и не стала её разубеждать. Да и как это сделать, если близнецы были уже достаточно взрослыми для того, чтобы самим сделать выводы и принять решение?

Виктор осторожно провёл кончиком пальца по незнакомому номеру, раздумывая, что делать. Тот, кто стоял за этим сообщением, прислал только фотографию и ни одного слова. Может, и Горбовскому следует промолчать?

Но он не мог. Он должен был выяснить наверняка.

Если это Ира… тогда почему? Почему она это сделала?

И Виктор, выдохнув сквозь зубы, стремительно напечатал, не давая себе шанса передумать: