Кени резко подалась вперёд, ближе ко мне, и, почти касаясь моего лица своим, пьяно прошептала:

– Помоги мне!

Мне не хотелось ей помогать. Мне хотелось просто рассмеяться, а потом, если настроение не улучшится, пойти и набить наглую морду тому уроду, что обидел эту слегка сумасшедшую особу. А уже потом, исходя из нашей с ним «беседы», я, возможно, ещё и к обнаглевшему Правителю зайду! Выскажу ему всё, что я о нём думаю. Может быть, даже поугрожаю ещё.

– Как же я тебе помогу, глупышка? – Грустно вопросила я, глядя на неё со снисхождением и почти что безразличием.

Помочь нуждающемуся – это одно, но выслушивать подобные истерики? Извините, я не обязана этого делать. И я совершенно точно не буду делать то, что мне не нравится. Слушать её теперь – мне не нравилось. Куда лучше было, когда она дрожала от страха и смущения. Даже ничего было, когда она ревела. Но не теперь.

– Научи меня, – прошептала она, словно безумная, приближаясь ко мне всё ближе.

Страшно мне не было, лишь неприятно. Поэтому я, не предпринимая попыток отстраниться, безэмоционально ей велела:

– Отодвинься.

Отсутствие каких-либо эмоций и суровый голос – и люди уже выполняют то, что тебе нужно, зачастую даже не задумываясь об этом. Вот и Кени сейчас отодвинулась и села нормально, продолжая смотреть на меня с мольбой и отчаянием. А я сама невольно вспомнила Правителя и то, что он и сам проворачивал с окружающими нечто подобное, пугая их и заставляя делать то, что ему надо.

– Нет, – дала я ей свой простой и понятный ответ, – я не стану этого делать. Попроси кого-нибудь другого. Кого-нибудь из драконесс.

Хотя я уже сейчас могла с уверенностью сказать, куда и на какой срок они Кени пошлют за простую просьбу помочь ей стать похожей на них.

– Драконессы не подойдут мне, – покачала она головой.

– Почему? – скучающе поинтересовалась я, уже собираясь выпроваживать девушку прочь из своих комнат.

Но она заставила меня позабыть об этом, ответив очень спокойно:

– Потому что Правитель даже не взглянул ни на одну из драконесс, но привёл во дворец тебя.

Переведя взгляд от двери, на которую сейчас смотрела, я внимательно взглянула на ту, что сейчас казалась мне особенно безумной.

– Что ты хочешь этим сказать?

Кени пожала плечами, улыбнулась так, будто знала величайшую тайну, и ответила:

– В тебе есть что-то такое, чего нет ни в ком из других. И это что-то заметил наш Правитель, а потому и захотел тебя себе.

Логику в её словах я увидела сразу. Ведь дракон, когда явился к моему королю, не взглянул ни на одну из трёх его дочерей, ни на представленных его вниманию фавориток, ни даже на королеву. Его взгляд сразу пал на меня, а приказ отдать меня слетел с губ сам собой, будто дракон даже и не задумывался об этом.

Отсюда следует, что во мне действительно есть это таинственное «что-то». И я даже знаю, что именно. Уверенность, собранность и решительность во взгляде, спокойная уверенность в движениях и жестах, осмысленная оценка любой ситуации, быстрое принятие решений любой степени сложности. Ну, и выглядела я тоже очень ничего. Мне нравилось. А раз нравилось мне, то нравилось и всем остальным. Запомните, окружающие воспринимают вас так, как вы сами им себя показываете. Если вы смущаетесь, отводите взгляд, прячете себя, то на вас с большей вероятностью даже не посмотрят. Но если же вы чувствуете себя свободно, непринужденно и уверенно, можете не сомневаться: окружающие заметят вас.

В голове что-то громко щёлкнуло, накрывая меня простым пониманием: мне всего-то и надо, что вылепить из Кенелим свою точную копию. Настолько точную, что Правитель драконов не заметит разницы и с лёгкостью меня отпустит, получив взамен Кени. Конечно, можно было бы надеяться на его благоразумие и мой договор, оставшийся в зале их совещания, но… Давайте честно: ни один благоразумный правитель не пойдёт на кровопролитную и заранее проигранную войну с драконами из-за какой-то женщины. И Правитель Параиса прекрасно об этом знал, что позволяло ему спокойно мне отказать.