– Тише ты, – зашушукали на него инструктора. Опять наступила тишина.

– Воронок—старт, вижу самолет, лежит в кукурузном поле, сверху повреждений не вижу.

– 301-й, на первом канале свяжитесь с поисково-спасательным вертолетом, дайте ему координаты самолета и следуйте домой, – дал команду командир полка.

Через десять минут сел самолет, пилотируемый командиром эскадрильи майором Серегиным. Выбравшись из самолета, он бегом побежал на КП. Скоро с КП стали спускаться командир полка и другие старшие офицеры. По аэродрому разнеслась весть: вертушка везет обоих пилотов, живых и невредимых.

К курсантам, которые в стороне обсуждали случившееся, подбежал Петя Пятницкий, который был в это время на КП наблюдающим за заходящими на посадку самолетами.

– Пацаны, вы не поверите, Боря Птицын посадил самолет на вынужденную, – с ходу выпалил он.

– Как посадил, он разве не катапультировался? – спросил Мишка.

– Короче, командир вертушки доложил, что Антошкина подобрали на земле, в нескольких километрах от самолета, а Боря сидел в самолете, правда, в глубоком шоке. Самолет он посадил на кукурузное поле, без шасси.

Курсанты стояли в замешательстве, Боря Птицын, которого хотели отстранить от полетов, посадил на вынужденную самолет без двигателя!

Неожиданно послышался гул приближающейся вертушки. После посадки из нее вышли поисковики, Антошкин, неся парашют, и на носилках вынесли Борю, которого сразу же забрала «санитарка».

Антошкина посадил к себе в газик командир полка и увез в штаб. Вверх взвилась красная ракета, сигнализирующая об окончании полетов. Техники самолетов заторопились зачехлять самолеты, и лишь место 12-го борта зияло черной дырой между самолетами. Аккуратно разложенный инвентарь, водило, готовое к буксировке – все это говорило о том, что 12-й борт вот-вот вернется из полета. А техник самолета молодой прапорщик Симаков растерянно стоял, теребя в руках чеки от катапультного кресла, старательно скрывая набежавшие слезы.

На следующий день все ждали комиссию из Москвы. По слухам, Антошкин дал команду на катапультирование и приказал Боре тянуть ручки катапультного кресла одновременно с ним. Согласно схеме катапультирования первым уходит кресло инструктора, а затем катапультируется курсант. В момент катапультирования Антошкина, Боря Птицын просто выронил ручки катапультного кресла, и по этой причине его кресло осталось в самолете. В дальнейшем у Бори от испуга наступил шок, в результате которого он сидел без движения. И самолет сам, благодаря хорошей устойчивости по скорости, спланировал на кукурузное поле. Высокие кукурузные стебли смягчили приземление и благодаря этому и самолет, и Боря Птицын оказались целыми и невредимыми. Материалы объективного контроля косвенно подтверждали это, но окончательно картину происходящего мог объяснить только сам Боря Птицын, который все еще находился в госпитале.

Ровно в 12.00 на полосу приземлился Ан-26 с комиссией из Москвы. Из него вышли шесть полковников во главе с генералом.

– Плохо дело, штабного прислали, – сказал Серегин командиру полка, – такие больше стрелочника ищут, чем разбираются в причинах.

– А зачем ему в причинах разбираться, его работа больше дерьма наковырять и по головам к следующей должности. Он же в летной работе понимает ровно столько, сколько я в гинекологии. Такие начинают службу в Москве и заканчивают в Москве. Ну ладно, я пошел, – ответил Кравченко.

Командир полка строевым шагом подошел к генералу и представился:

– Товарищ генерал, подполковник Кравченко, командир учебного полка.

– Ну, здравствуй, командир, – генерал протянул руку, – материалы объективного контроля и личный состав готовы к заслушиванию?