Оставшись, в одиночестве, Петр задумался о том, что судьба России теперь в немалой степени зависит от того станет ли тихим Дон. Государь от навязчивых прошлых мыслей полностью вернулся к сегодняшнему дню. Ему было горько сознавать, что беды и неудачи разрушали государство. В усталых глазах Петра накрепко отпечаталась озабоченность.
Сложив руки за спину царь, сутулясь, вскрикнул:
– Макаров!
Алексей вошел мягкими вкрадчивыми шагами. Вышколенный многолетней службой секретарь вырос перед ним мгновенно. Петр I погруженный в свои думы не сразу услышал его шаги. Вздрогнув, он не сразу поднял взгляд на вошедшего Макарова. Его глаза горели так, как будто он продолжал руководить жестоким сражением.
Желтый огонь, то спадал, то вспыхивал и вдруг потух. Петр зажег погасшую свечу, но она беспощадно закоптила. Тогда царь быстрым движением обломил уголек, и она загорелась ярче. Огонь осветил стол, заваленный бумагами и картами. По свече стекла тонкая струйка воска. В глазах Петра вспыхнули тусклые отсветы.
Резко вздернув голову, царь развернулся к секретарю.
– Пиши указ господину Долгорукому, – повелительно потребовал царь и начал диктовать, рассерженно глядя на сосредоточенное лицо Алексея.
Макаров, ничего не забывая, не успевал макать перо в чернила. Яркий свет мешал писать. Алексей прикрыл глаза ладошкой. Когда указ был готов, Петр подписал и припечатал печать. И немного подумав, собственноручно добавил, что писано из Люблина в 6 день июля 1707 года.
– Ступай, через полчаса зайдешь, я Екатерине еще отпишу.
Алексей с преданным выражением на лице откланялся и бесшумными шагами унес указ. Государь, прикрыв глаза, грустно перекрестился. Перо плохо слушалось руки царя. Он несколько раз начинал и бросал писать.
– Господь отведи напасть, не покинь в пути!
Петр строчил письмо, чтобы поделиться своими мыслями и чувствами с Екатериной. Справившись наконец с посланием жене, царь короткими глотками отпил воду из кружки и, заложив руки за спину, прошелся по комнате. Письмо получилось горячим и искренним.
Перелистывая воспоминания, царь с трудом отошел от прошлых воспоминаний. От усталости он уснул за столом с обгорелой лучиной в руке, но через несколько минут проснулся от птичьего гама на деревьях и беззлобно погрозил указательным перстом:
– Ну погоди Кондрашка, я тебе башку ссеку!
В его голосе никакой враждебности не ощущалось, хотя глаза царя горели злым огнем. С этой мыслью Петр обессилено забрался под одеяло и устало, сомкнув веки, спокойно заснул. Его сон был ровным.
Глава 3
2 сентября, когда солнце на горизонте окунулось во мглистое марево, Юрий Долгорукий по указу государя с одной тысячей солдат прибыл из Азова в Черкасск. Лукьян Максимов и старшина, чтобы не вызвать гнев князя, встретили его радушно.
Долгорукий надменным тоном довел им царскую волю:
– Беглый люд, оставив прежние промыслы, по дороге чинил убийства, поэтому государь указал мне, чтобы я во всех казачьих городках провел сыск беглых людей разного чину, которые вместе с женами и детьми со старых насиженных мест бежали на Дон.
Юрий Владимирович молча достал из кармана листок и подал Лукьяну Максимову. Атаман, послушно отбив поклоны князю и господу Богу, молча пробежал по бумаге встревоженным взглядом.
Князь бросил исподлобья долгий взгляд на примолкшего Лукьяна.
– Государю остро нужны люди для рекрутчины, для податей и для подневольного труда. Без них заводчики и дворянство не могут исполнить указы царя. Я требую от вас усердного участия в этом деле.
Заглянув Долгорукому в лицо, атаман с деланной бодростью произнес: