Москве все наши наработки передавать не велено. Когда я принимал отдел, до меня дошли ужасающие слухи, что собранные вами раннее следственные данные, а это, по меньшей мере 70 томов, были сожжены. Некоторые документы были искажены и переписывались заново. …Да что я тебе рассказываю, ты и сам, наверное, в курсе всего этого.

Алишер молча кивнул головой. Ко многим документам он лично имел отношение, потому как сам их скрупулёзно собирал: это звукозаписи телефонных разговоров обвиняемых, результаты наружного наблюдения, обобщённые данные по агентурным донесениям.

– Вот так-то… Видно, серьёзный муравейник мы разворошили. Хочу, сынок, тебя предостеречь. Я много пожил на этом свете. Не первый год на руководящей работе. И хочу тебе сказать, началось серьёзнейшее столкновение противоборствующих кланов в политической борьбе. Я, конечно, не допущу, чтобы мои сотрудники, первопроходцы, так сказать, подверглись преследованиям за добросовестное выполнение служебного долга. Но хочу, чтобы и ты, сынок, об этой опасности знал и был осторожен. …Но мы ещё повоюем. Теперь к делу.

Алишер, подбери себе команду и вновь отправляйся в Бухару. Будете работать с центром. Копайте глубже, но учитывая предыдущие ошибки, впредь начинайте акцию по задержанию, только получив максимум информации. Старайтесь по возможности усыплять бдительность, а потом внезапно, одновременно накрывайте всю сеть, весь круг хранителей ценностей. Тех, кто добровольно сдаст припрятанное богатство, не арестовывайте. Рискованно, конечно, могут не всё выдать, но выигрыш будет в главном – в быстроте: ведь основные результаты достигаются, как правило, в самые первые дни. Главное: не давайте им очухаться и занять оборонительную позицию. Соблюдайте осторожность. Никакого контакта с близкими. Ты вроде как не женат? Для нашей работы – это, конечно, плюс, но… Какие-то проблемы?.. Я в твоём возрасте уже двух дочерей растил. Неужели ни на одну не запал?..

– Запал.

– А чего тогда не женишься? Калым большой просят? – начальник хитро улыбнулся.

– Молодая она ещё. Только десятый класс оканчивает.

– Да ты что. Значит, семнадцати ещё нет? И давно ты её ждёшь?

– Давно.

– Ясно. Фотография есть? Хотелось бы посмотреть на ту, что так крепко тебя зацепила.

Алишер достал из бумажника фотографию Лены.

– Ого! Очень красивая. Высокая, стройная, а глаза – обалдеть. За такую любой калым не жалко. Красивая, очень красивая, – Абдулла Исмагилович вернул фотографию Алишеру.

– Русская?

– Да.

– Её родители о тебе знают?

– Да.

– Я бы такую тоже ждал. Мой тебе совет: фотографию спрячь подальше. Не дай Бог, бандиты на неё выйдут… Значит, говоришь, ей сейчас шестнадцать?.. Как минимум полтора года у тебя есть. Хорошо. Вернёшься из Бухары, пойдёшь преподавать юриспруденцию в университет. Я помогу устроиться. Почему надо будет профессию сменить, понимаешь?

– Понимаю.

– Вот и хорошо. Времена сейчас для нас очень опасные. У многих наших сотрудников, кто стал коррупцией заниматься, семьи кочуют с места на места, прячутся от угроз расправы. Ну, всё вроде обо всём поговорили. Иди, сынок. Собирай команду……

Алишер и Лена виделись каждый день в семье Дильбар. Лена приходила к ним, сделав уроки, и проводила все вечера. Ровно в девять часов она убегала, не разрешая Алишеру провожать её. Но и в присутствии всех они умудрялись обмениваться влюблёнными взглядами. Алишер хоть на пару секунд успевал прижать её к себе, а она стыдливо целовала его в щёку. Об их любви уже давно знали не только члены семьи Дильбар, но и родители Лены. Такое бережное отношение мужчины к их дочери на протяжении долгого времени вызвало у них уважение к чувствам молодого человека, и они не ставили их встречам никаких препятствий.