– Лично мне вся твоя напыщенная белиберда, «на…», «по ровному барабану»! – бешено заорал «безбашенный» предводитель, сидевший к подвешенной пленнице вполоборота. – Я сам себе киллер, «на…», и могу «замочить» кого угодно, даже твоего «беспантового» Костю! – он встал, приблизился к голой жертве едва не вплотную, а присев на корточки, чтобы их лица оказались напротив, и брызгая из вонючего рта омерзительными слюня́ми, продолжил гневно орать: – Пусть приходит сюда, «на…» – я вмиг ему жирное брюхо вспорю и его же собственные кишки на глупую башку зараз намотаю! Я «беспредельщик» Баклан, «на…» – и мне никто не указ!

Откуда-то из-за спины он извлек длинный, но тоненький нож и медленно повертел перед измочаленным тагиевским личиком, словно выбирая, какую его часть перво-наперво начать разрезать. В то же самое мгновение он услышал позади грубый, до дрожи убедительный, окрик:

– Вот я и здесь – можешь говорить, поганая гнида, чего захотел!

На уверенный возглас, прозвучавший настолько неожиданно, насколько остальные члены маленькой группировки повскакали с занимаемых мягких сидений и, пошатываясь на пьяных ногах, похватали, кто чего не успел: двое, в том числе и Годзилла, бейсбольные биты, а третий достал из кармана остроконечную «выкидуху».

– Ага!!! – заголосил остервенелый Баклан, делая лицо пунцовым, едва ли не чёрным. – Давай нападай, «на…» – посмотрим, что ты за Киллер?! Я сейчас твои вонючие гениталии вырежу, «на…», и заставлю их проглотить в моем же присутствии!

– Не поймавши ясного сокола, а уже безраздельно хвастаешь! – крикнул Беркутов, давая отмашку большому компаньону, что пришла пора решительно действовать; сам он бросился прямо на мерзкого главаря, представлявшего конкурентное общество.

Следующее Костино действие, по-видимому, явилось для лысого отморозка полностью неожиданным – когда он, сделав резкий замах основной рукой, разложил складную металлическую дубинку, сделанную по принципу телескопической удочки. Не давая озлобленному противнику хоть немного опомниться и произвести сообразную рокировку, предприимчивый сутенёр подлетел к нему резко, словно бы майский вихрь, одновременно ударяя нехитрым орудием по правой ладони, сжимающей нож. Любой нормальный человек от нестерпимого, болезненного воздействия, конечно, разжал бы жёсткий захват и уронил остроконечное лезвие – но только не законченный «беспредельщик»! Он будто бы и не чувствовал чудовищной боли, и смог не просто удержать обнажённый клинок, но и перешел в активное нападение, тычковым движением попав Косте в левое плечо, чуть выше сердца. Не оставив существенный выпад без должной реакции, Беркутов успел увести поражаемое место несколько в сторону, и резко назад, получив лишь касательное ранение; оно не явилось слишком опасным, во всяком случае, хотя и образовало широкую, длинную рану, но сильно не кровоточило. В секунду оценив возникшую ситуацию, отчаянный защитник жрицы-любви сделал из указательного и среднего пальца левой ладони комбинацию буквы «V», а следом, в тот момент, когда Баклан собирался произвести очередное нападение острым ножом, резким движением воткнул собранную фигуру прямо в его беззастенчивые глаза. Наконец удалось достигнуть желаемого эффекта: отмороженный неприятель отпрыгнул назад, не довершив опасного попадания; напротив, он оказался временно деморализован и замотал бездумной башкой словно телок, отгонявший надоедливых мух. Пока он уподоблено бычился, эффектным пинком, произведенным системой «ножницы» (в прыжке левая согнута в колене, правая стремится вперед), Константин сбил неуёмного противника с ног. Немедля набросившись сверху, он прижал ему руку, сжимавшую ножевое лезвие к бетонному полу; единовременно, применяя своеобразную дубинку, Киллер наносил многочисленные удары по лысой голове и по безобразному лицу ненавистного недруга, постепенно и целенаправленно превращая их в сплошное кровавое месиво.