Услышав хруст ветки, Шинбей быстро опустил ладони. Его аметистовые глаза просканировали местность и остановились на растрёпанной Киоко. Его мысли моментально застопорились.

— Нет, не может быть… не здесь, не сейчас. — Её глаза расширились от его крика, а её рука была возле рта. «Нет, пожалуйста, уходи, — мысленно умолял он её. — Тебе нельзя сюда. Не сейчас, это слишком опасно… Я опасен».

Она отняла руку от губ, и её взгляд стал обеспокоенным. Затем Шинбей увидел, как она качнулась в его сторону и сделала первый шаг. Он не мог понять, настоящая ли она или порождение сна.

Киоко всё ещё пыталась определить, идёт ли она в верном направлении к хижине, когда услышала где-то рядом почти нечеловеческий крик. Она попробовала сфокусировать зрение, чтобы обнаружить источник звука. Её сердце ещё не успокоилось от полученного испуга. Вскоре она заметила Шинбея, сидящего в траве на одеяле в полном одиночестве. Страшный крик, стало быть, исходил от него.

Она захотела узнать, что случилось. Кто-то умер? Иначе как ещё можно было объяснить этот вопль от обычно спокойного и дружелюбного хранителя. Она старалась держаться на ногах по пути к нему.

Шинбей застонал, наблюдая за тем, как она совершает самую большую глупость на его памяти: она подошла к нему, опустилась на колени и дотронулась до его руки.

— Шинбей, в чём дело? Тебе больно?

Он почувствовал страх в её голосе. Она подумала, что случилось нечто плохое. Он почти рассмеялся над наивностью её вопроса, но решил этого не делать. Она не знала его тайны. Он всё ещё был в безопасности и мог по-прежнему скрывать от неё своё сердце.

Киоко накрыла очередная волна головокружения, и она не смогла удержать равновесие, стоя на коленях перед ним. Она ненароком наклонилась слишком далеко вперёд и упала прямо в его объятия. Давя смех, она вспомнила, что с ним было что-то не так, и вновь открыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Всё происходило как будто во сне.

Киоко внезапно заметила, что грудь Шинбея была обнажена. Тугие мышцы пульсировали под её ладонями. Она никогда раньше не видела его без рубашки и была поражена. Она покраснела. Ей не следовало думать о нём в подобном ключе. Он был её хранителем и другом.

В попытках протрезветь Киоко замотала головой, что не очень ей помогло. Она медленно подняла взгляд к его глазам. Шинбей не сдвинулся ни на йоту и не хотел говорить, что случилось. Теперь ей было нужно получить от него ответ, потому что его взгляд начинал её пугать.

Тело Шинбея дрожало, и он едва сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к ней. Неведомая сила как будто заставляла его вытянуть руку и овладеть той, в ком он нуждался больше воздуха. В её отсутствие он мог бы успокоиться, но теперь она была в его объятиях и смотрела прямо в глаза — глаза, преисполненные боли — и просто хотела узнать, что стряслось.

С ним определённо было что-то не так, и он не мог остановить то, что стремительно выходило из-под контроля.

— Я так больше не могу, — голос Шинбея звучал надрывно от переполнявших его эмоций. Этими словами он пытался предупредить её, отогнать от себя, отправить обратно через портал времён, где она была бы в безопасности. Пускай не возвращается, пока он не сможет восстановить контроль над своей тайной и вновь её спрятать. Все его чувства кричали о том, что что-то не так, но его разум больше не мог бороться с этим неутолимым голодом.

У Киоко перехватило дыхание, когда она услышала эти слова, наполненные жгучей болью, и ей стало грустно. Все полагались на его хладнокровие — своего рода клей, на котором держалась вся их группа. Даже она восхищалась Шинбеем и ей нравилось, когда он был рядом; при этом она ощущала его спокойствие, чувство юмора и заботу. Но теперь всё было наоборот. Утешать нужно было его.