Киоко ворочалась в своём полусне. Её разум вернулся к прошедшей ночи. Тогда на вечеринке она просто хотела провести жалкие крохи свободного времени в своём мире с Тацуки. Она безумно по нему скучала, потому что этот мир отнимал у неё слишком много времени. Она так увлеклась разговором с ним, что даже не заметила подозрительный вкус фруктов, пока не стало слишком поздно. Она надула губы, пытаясь понять, знал ли об этом Тацуки всё это время.

Она мало что помнила из того, как вернулась к святилищу Девы и как в итоге оказалась в хижине. Однако кое-что из своего сна она всё же запомнила… Шинбей. Киоко то погружалась в сон, то выходила из него, а ход её мыслей продолжался, несмотря на текущее состояние.

Ей всегда нравился Шинбей, потому что из всех хранителей общаться с ним было интереснее всего. Он мог всегда рассмешить её, не прилагая к этому ни малейших усилий. Однако он не был похож на того, кто мог бы провести всю жизнь с одной женщиной. С этим у него были очевидные проблемы. Однако с недавних пор она начала видеть его в ином свете.

Киоко заворочалась во сне. Это несправедливо. Она всем сердцем любила Тою, но он крайне редко проявлял свою любовь к ней. Зато Шинбей, наоборот, был совершенно другим. Когда Тоя орал на неё по поводу и без, Шинбей всегда старался её утешить.

Казалось, что чем хуже вёл себя Тоя, тем любезнее становился Шинбей, однако действовал он всегда только по-дружески. Иногда она задумывалась о нём, и от этого, наверное, начала видеть его во сне. Раньше её сны были вполне целомудренными, но прошлой ночью они внезапно вышли из-под контроля.

Она знала, что Тоя её по-своему любит и, скорее всего, готов отдать за неё жизнь, однако не хочет раскрывать перед ней свои истинные чувства. Она знала, что его можно легко вывести из себя, а его хозяйское отношение к ней было призвано скрыть трепетную заботу. Иногда он настолько хорошо скрывал свои чувства, что она практически верила ему. В итоге она поймала себя на том, что сравнивает двух мужчин. Тоя и Шинбей всегда были рядом, и у обоих хранителей были свои сильные и слабые стороны.

Когда ей снилось, как её целует Тоя, это всегда было нежно и сладко, лишь иногда прибавляя в страсти. С Шинбеем всё всегда было по-другому. Совершенно иначе. Она чувствовала себя женщиной, когда ей снился Шинбей. В тех снах он целовал её в самые невообразимые места, и делал с её телом такое... Она и не думала, что это может доставлять столько удовольствия.

Она вздохнула во сне. Но то были просто сны… Киоко свернулась калачиком и задрожала от воспоминаний о сне из прошлой ночи. Её тело содрогалось под ним, когда он занимался с ней безумной и страстной любовью… она застонала от этого воспоминания. Такие сны о Шинбее практически заставляли её думать о том, что она изменяет Тое.

«Нет! — сказала она сама себе. — Тоя никогда не был моим мужчиной. Следовательно, я свободна. И если всё происходит только в моей голове, я могу думать, о чём хочу… и видеть какие угодно сны».

Тот сон был настолько ярким, что когда она проснулась, она почувствовала, как будто вот-вот растает. Когда она увидела его сидящим возле стены, как ни в чём не бывало, одного этого было достаточно, чтобы понять, что это был просто сон. Что творилось в её голове? Ей нужно было сосредоточиться. Шинбей никогда бы не смог полюбить такую неопытную девушку, как она. Очевидно, что бывалый воин, который наверняка мог завоевать больше женщин за одну ночь, чем было пальцев у неё на обеих руках. Она крепко зажмурилась, отказываясь думать иначе.

Шинбей вернулся в хижину расслабленным и спокойным… пока его взор не упал на её спящий силуэт. Он застыл на месте, и он просто разглядывал её несколько минут. Он видел, как она дрожит на тонкой подстилке. Почему при ней не было покрывала, которым он укрыл её той ночью? Он посмотрел в ту сторону, куда она отбросила мешавшее ей покрывало, когда разбиралась с Тоей.