Встретились, потрахались, распрощались. Это нерушимая схема. Идеальная. Я уже много лет её придерживаюсь и чувствую себя офигенно. Одна только мысль о том, что на моей территории будет маячить одно из этих истеричных существ, всегда вызывала у меня отторжение и раздражение. Те же эмоции я испытываю и сейчас.

Однако стоит увидеть, как Диана открывает дверь и тут же подскакивает от громкого раската грома, как в моём мозгу явно какая-то матрица перегорает — мой язык ни с того ни с сего сам выдаёт то, что в здравом уме я никогда ни за что не произнёс бы:

– Ты останешься жить у меня, Диана.

8. Глава 8

Логан

Я готов швырнуть телефон в стену, лишь бы вырубить раздражающий звон. Но вместо этого издаю протяжный стон и, свайпнув по экрану, отключаю будильник.

Вроде в кои-то веки лёг вчера необычайно рано, но всё равно ни хера не выспался. По ходу, у меня уже хронический недосып, и чтобы избавиться от него одной ночи продолжительного сна недостаточно. Видимо, хочу я того или нет, но пора завязывать засиживаться по будням в барах или клубах вместе с друзьями, а потом полночи трахаться. Давно не мальчик уже. С этим нужно считаться.

С трудом выбираюсь из постели и топаю в ванную комнату. Контрастный душ немного взбадривает и врубает часть мозговых процессоров. Начинаю прокручивать в уме весь список дел, который меня ожидает сегодня в офисе, и шумно выдыхаю.

Планёрка, разбор документации и две важные встречи с потенциальными клиентами. А после ещё хочу заглянуть в боксёрский клуб и потренироваться. Вроде обычная программа, но, когда ты проснулся уже уставшим, даже этот объём дел кажется архисложным.

Привожу себя в порядок, надеваю костюм, завязываю чёртов галстук и направляюсь на кухню, чтобы взбодрить себя кофеином и посидеть в тишине несколько минут. Для меня этот утренний ритуал уже вошёл в привычку. Однако сегодня ему явно не светит свершиться.

Я резко торможу на полпути, когда вдруг слышу какие-то звуки, доносящиеся из кухни, и в мой сонный разум влетает мысль, что в мой дом вломились воры. Я весь собираюсь и сжимаю кулаки до хруста костяшек, готовый набить грабителям морду собственными руками. Но стоит мне ворваться в кухню, и я мигом расслабляюсь, в то время как куколка, о которой я напрочь забыл, подскакивает от испуга и роняет кружку.

– Ой! – вскрикивает, а после перепрыгивает взглядом с меня на осколки и обратно. – Вы меня напугали! Простите! Я не хотела, – голосит она, прижимая ладонь к своей груди, едва прикрытой всё той же ярко-розовой тряпкой.

В паху стремительно появляется напряг, когда я задерживаю взгляд на упругих холмиках и заострённых сосках, проступающих сквозь тонкую ткань платья. Однако возбуждение улетучивается так же быстро, как и нахлынуло, стоит девчачьим извинениям снова начать сотрясать пространство кухни.

Сжимаю челюсти, пронзая Диану недовольным взглядом. Но сержусь я не из-за разбитой кружки, как наверняка думает она, а из-за её громкого голоса. Я спокоен к шуму днём, вечером или ночью. Но по утрам — ненавижу. До жути.

– Простите. Я нечаянно. Я сейчас всё быстро уберу, – не выдержав моего тяжёлого взгляда, Диана опускается на корточки и начинает шустро собирать осколки. И если бы не её длиннющие волосы, свисающие до пола, то я лицезрел бы её голую задницу. Суперплатье же опять задралось.

– Не трогай, – цежу. – Сегодня придёт домработница и всё уберёт.

– Да я сама могу.

– Не надо. Ещё поранишься.

Я долбаный Нострадамус. Только заканчиваю высказывать предупреждение, и куколка режет палец, из которого тут же начинают обильно вытекать кровь.