- Слушай, - пытаюсь нивелировать конфликт и решить дело по-хорошему: - Если все так вышло, может, ты, как и все, будешь называть меня, Нарой?

- Зачем? Я буду называть тебя, как в паспорте написано: Дотнара. Дочь трудового народа.

- Ты невыносим! - не сдерживаюсь я.

- Знаю! Но теперь деваться некуда. Ты моя маленькая сестренка. Мы будем часто видеться, много времени проводить вместе. Кстати, у меня появилась бомбическая идея. Я закажу нам одинаковые свитера. Family look!

Я чувствую, как кружится голова. Ну за что мне такое? Если раньше я могла хоть дома отдохнуть от него, то теперь Руслан везде.

- Ты теперь будешь всегда пить мне кровь?

- Да. Я злостный капиталист, а ты - дочь трудового народа. Сам бог велел!

Мой взгляд мечется по тюбикам с масляными красками, пока не натыкаюсь на зеленую ФЦ. Отвратительный цвет. Хватаю тюбик, отвинчиваю крышку и выдавливаю добрую порцию на его белую рубашку. Неплохо получилось, только я не учла, что тюбики с краской имеют обыкновение плеваться. Брызги зеленого «масла» и мне лицо окропили.

- Шутки у тебя тупые… Моя бабушка шутила забавнее! – выкрикиваю я в дополнение к жирному зеленому пятну, что расплывается на идеально отглаженной ткани.

Осматривает ущерб с непроницаемым лицом. А потом тянется к моей щеке и смазывает пальцем брызги. Я готова к любой реакции, но, вопреки всем моим ожиданиям, Руслан на ощупь делает под каждым глазом по два зеленых-зеленых мазка на манер какого-нибудь Рембо.

- Ты же понимаешь, что это не просто перформанс? Это начало войны! – его доброе почти мальчишеское выражение лица в купе с угрозой, сказанной вполне серьезным тоном, рождает в голове когнитивный диссонанс.

Я стою на месте и не могу поверить, что сотворила такое. Просто накипело. Просто дома я стала смелее.

Мы сидим зеленые, ведь «масло» оттереть не так просто, и молча глотаем чай с бергамотом, который обожает Вадим и ненавижу я. Мой взгляд прилип к его испорченной рубашке. Мама и Вадим смотрят на нас недоуменно. Немая сцена. Занавес.

- Что с вами произошло?

- Авария, - мрачно произносит Руслан и делает очередной глоток. Держит чашку так манерно, что едва ли мизинец не отставляет.

- Это та самая рубашка за двести баксов? – зачем-то уточняет Вадим.

- Та самая, да, - говорит Руслан очень спокойно, и я даже чувствую проблеск симпатии. Мне нравится, когда люди не возводят материальное в абсолют. Правда, это не касается Вадима.

- Я так понимаю, это не отстирать?

- Дотнара, твое зелье отмывается? – спрашивает Руслан с напускной серьезностью.

- Нет, - отвечаю не менее серьезно.

- Я так и думал. Это хорошо. Когда она прославится, мне хорошо заплатят за этот piece of art. Только придется сначала ее пережить… Но в перспективе это очень удачное вложение. Двести баксов плюс немного зло…страсти, и ты миллиардер через каких-то семьдесят лет.

Я спустила пар. Стало легче. Руслан сейчас даже не кажется таким уж ужасным. Да, он невыносим, чувство юмора нафталиновое, но в целом не такой противный, как папочка.

- Девчонки, а может, нам поехать проветриться на набережную? - предлагает Вадим, включив режим гусара.

Я взглядом молю маму отказаться, ведь придется ехать с ними в одной машине.

- Вадюша, какая прекрасная идея! – восклицает она.

Мы с Русланом переглядываемся, и он выдает:

- Прям, не терпится прогуляться с Дотнарой. Выгулять ее шедевр, так сказать.

Мы на улице. Думаем, как загрузиться в не слишком просторную тачку.

- Можно я сяду впереди? - почти умоляю я.

- Нара, ты же знаешь, что маму укачивает сзади, - отшивает меня Вадим.

Я открываю заднюю дверь и холодею от ужаса. Половину сиденья занимает здоровая холодильная сумка.