Сколько возилась - не знаю, но скоро услышала звонок в дверь, а потом - восторженный детский крик и мужской голос возле входа. Может, Матвей приехал? С криком радости, ничем не уступающим только что услышанному детскому, выскочила из залитой по колено ванной и врезалась в Сергея.

- О, как меня здесь встречают!

Если бы от смущения можно было провалиться под землю, я бы точно провалилась. Отстранилась подальше, успев уловить аромат его одеколона. Он насмешливо смотрел на меня:

- Что, Марина Николаевна, вы здесь натворили?

- Слушай, Сергей, там внизу под ванной льется откуда-то. Наверное, труба протекла...

Он заглянул в ванную и, как мне показалось, в ужасе, выскочил назад.

- Где Ромкины инструменты?

- Да кто его знает?

- Ищи, Марина, ищи быстрее!

Сам он начал набирать на телефоне чей-то номер, скорее всего Романа. Я бросилась в кладовку, где рядом с ведром и шваброй видела какой-то чёрный ящик, явно с мужскими принадлежностями. С трудом подняла его и, согнувшись в три погибели, потянула к месту протечки.

Он уже шел навстречу. Выхватил из рук и, будто веса никакого в руках нет, легко зашагал в сторону наводнения. Какой сильный! Тфу, мужик и мужик, любому бы легко было! Чего восхищаешься им, как будто сроду не видела? Однако, смотрела, как он уверенно достает какие-то железяки из этого ящика, и думала о том, как несправедливо устроена жизнь: миллионы людей не имеют и в половину таких внешних данных, как вот этот один единственный представитель мужского пола. Восхищалась его красивым лицом с голубыми глазами и черными волосами, подчеркивавшими светлую кожу, которая, скорее всего, легко обгорает на солнце. Наблюдала за ним, хотя нужно было убирать воду...

- Марин, подержи здесь.

Где это здесь? Под ванной, что ли? Он нырнул именно туда, оставив в зоне моей видимости только обтянутые джинсами ягодицы, а я стояла и тупо пялилась на них, не замечая наводнения вокруг. Вот всегда была неравнодушна к мужской попе, особенно упругой на вид. Может, я - фетишистка... Да, я, однозначно, фетишистка, потому что осознала, что творю тогда, когда моя рука замерла в считанных миллиметрах от Серегиной задницы. Задница наглым образом исчезла, а озабоченное непривычной работой лицо появилось.

- Ты чего тормозишь? Сюда залезай, говорю!

- Под ванну?

- Нет, блин, на люстру! Конечно, под ванну. Хорошо, что она у них такая - под старину.

Пришлось встать на колени в воду и вслед за Сергеем опустить голову туда, куда мне было сказано.

Мне в руку была сунута какая-то труба, которую я сжала и старалась держать ровно. Он что-то делал большими железными щипцами... Хорошо, что места очень мало, пялиться на него не могу. Но сам факт его присутствия, его близости, как-то странно влиял на меня - я волновалась, как девочка на своем первом свидании.

10. 10

Ночь после спектакля прошла из рук вон плохо. И виновата в этом, конечно же, Марина, чтоб её, Николаевна. Все, как в той песне: зацепила, заманила... ну, и любви не дала. Пришлось ехать к Сонечке. Хорошая девочка Сонечка всегда ждет своего героя и совсем не против, чтобы этим героем был я. Периодически я им и бываю.

Купил бутылочку шампанского, всякой ерунды к нему. Выпили, съели, присел поближе, потрогал... Какая-то Сонечка сегодня... пресная. Как-то от нее пахнет не так. И помада у нее жирная... И зачем она только раздеваться так пошло передо мной стала? Раздражала... Не смог. Хотя и хотел. Сонечка заметила и мое желание, и мое раздражение, и ... обиделась, когда вместо жаркой ночи я предложил поговорить.

О чем говорить с Сонечкой? Это отдельная песня.