7. 7.

Поначалу спектакль показался захватывающим - смотрела, затаив дыхание, на сцену. Но потом что-то слева начало отвлекать... Рука, на подлокотнике моего (!) кресла. Расселся, развалился - все для него! Вон, генерал, и тот, телеса свои покомпактнее сжал! А этот! Но глаз косил на нее, на руку эту! Колечко-то снял, мерзавец! А ведь женат! Ирина только в последний раз у Авериных на празднике отсутствовала! Как все просто у человека - поругались, колечко в карман - и я свободен, словно птица в небесах!

... А пальцы красивые - длинные, сильные... Ага, ничего тяжелее ручки, которой показания записывает, и не поднимал, наверное, никогда! Мужик тоже мне! А еще иногда он пальцами обшивку кресла поглаживал. И эти простые движения почему-то вызывали мурашки где-то в районе моего позвоночника, холодок какой-то. Точно косоглазие заработаю - голову прямо держу, а глаза на руку эту, чтоб она провалилась, косятся. Скорее бы закончился спектакль... Ведь совершенно абсурдные мысли в голове крутятся - накрыть бы пальцы, потрогать. Моя ладонь на руке его, наверное, красиво смотреться будет...

И момент не почувствовала, когда генерал активизировался. Потной маленькой лапкой правую руку мою зажал! Чуть не подпрыгнула в кресле. Ужас-то какой! Подумала, может потерпеть немного, чтобы Пылёв момент этот наверняка просек. Но, как лошадь в старом анекдоте, не смогла...

Руку вытащила, себе на колено положила. На генерала извиняющимся взглядом посмотрела. А он вид делает, что ничего не произошло - на сцену пялится. Фух, может, отстанет теперь!

... Спектакль закончился. Генерал меня до машины Серегиной проводил, все на ушко шептал, какая я красавица, но дальше этого дело не шло. Может, ему, как и мне, кислая физиономия его оруженосца мешала? Не знаю. Но Пылёв маячил в метре от нас, и генерал все время на него косился. Возле автомобиля открыл мне дверь и сказал:

- Мариночка, когда я буду в вашем городе в следующий раз, могу ли я надеяться, увидеть вас еще раз?

- Конечно, Всеволод Игоревич, я жду вас у себя в музее!

Генерал, видимо, рассчитывал на что-то другое, потому что брови его поползли вверх. Но в этот момент Пылёв завел машину, и пришлось закрыть дверь прямо перед его носом.

- А что так? Передумала генеральшей становиться?

- Не все сразу. Знаешь, есть такая народная мудрость - чтобы генеральшей стать, нужно за лейтенанта замуж выйти. И вместе с ним расти, так сказать.

- А расти... А я думал, ты помоложе предпочитаешь!

- Ну, и это тоже, чего уж врать!

- Значит, генерал слишком стар для тебя. Я, получается тоже?

- Нет, ты - в самом соку. Только слишком наглый, ну, и совести нет.

- Значит, я нравлюсь? - это его волнует больше всего, истину о себе он не слышит даже.

- Ну, ничего так хорошенький.

- Что-о? - ой, возмутился-то как! Обиделся, как мальчик! - Хорошенький? Ты мужикам всегда так говоришь?

- Мужики обычно об этом не спрашивают, - сказала, как отрезала. Прозвучало, как "отстань от меня". Но этот товарищ намеков не понимает совсем.

- А о чем тебя мужики спрашивают? А знаю... о бороде, наверное.

- Почему о бороде?

- Ну, ты ж так много об этом знаешь. Генералу сегодня полчаса втирала, про то как Петр I бороды мужикам брил!

- Ой, а Сережа запомнил урок! Вот видишь, и таким как ты на пользу посещение музея идет! Не все потеряно, значит! А, вообще, знаешь, борода, на мой взгляд, очень красит мужчину. Тебе тоже пошла бы!

Посмотрел на меня искоса:

- Я, и так, красивый! Зачем мне борода?

- И правда, зачем при такой-то скромности?

Не скажу, что хотела побыстрее уйти домой, наоборот, интересно, весело с ним было! Хотелось и дальше припираться. Тем более, что дома, кроме привычного одиночества, меня никто не ждал. А он - живой, настоящий - вот, рядышком! А может, после театра настроение такое было? Не знаю... Только, когда остановились возле моего дома, я, не думая совсем о последствиях, сказала: