Шок. Ступор. Звон в ушах.

И мой резкий, неконтролируемый компромат:

– Не уволите. Я беременна!

Невольно ударила себя ладошкой по губам, но было уже поздно.

Слово не воробей.

Сначала он уставился на меня как баран на новые ворота, а потом цинично расхохотался, запустив утончённые пальцы в блестящую шевелюру, и сексуально провёл рукой по волосам, ото лба к затылку:

– Какая забавная. И на каком ты была сроке, когда я тебя трахал?

Что за… Да он издевается! Неужели пытается уйти от ответственности?

Злость буквально вскипятила кровь в моих венах, превращая алую жидкость в пар.

– Я была невинна. И вы это прекрасно знаете, – сбавила тон, добавив нотку грусти. – Так что… вывод один.

– Брось, – алчно фыркнул. – Хоть справку покажи.

Господи! Какой же он индюк! Лицемерище несчастное.

– Справки пока нет. Я только сегодня узнала о беременности. Поэтому и опоздала на планерку. Потому что меня всё утро тошнило, а Катя бегала в аптеку за тестом.

Врать и что-либо придумывать мне не хотелось, ненавижу ложь. Поэтому мои оправдания касательно опоздания получились весьма какими-то, что ли, детскими. Да плевать! Он хоть вообще понимает серьёзность данной ситуации? Понимает, что он, чёртов мерзавец, доигрался в свои идиотские игры? Это ж надо такое! Ребёнка… Ребёнка мне заделать. И… отнекиваться от содеянного. Однако моё признание, моя внутренняя боль и отчаянье лишь развеселили напыщенного мерзавца.

Треснув кулаком по столу, Большаков зарычал:

– Цирк какой-то! Развели мне тут шапито! Говорят, ваш филиал самый худший! Но я здесь, чтобы навести порядок. Скажи-ка, Демидова, ты ведь работаешь в нашей фирме всего два месяца? Так? Почему ты утаила тот факт, что уже была беременна и устроилась на работу?

Возмутительно! Да что он творит?!

– Я ничего не скрывала! – я задыхалась от унижения и несправедливости. – Я была девственницей!

– Естественно. Вот только меня не проведёшь! Знаешь, сколько у меня было вот таких вот беременных девственниц, жаждущих моих денег? Наших с тобой пальцев и пальцев моих подчиненных, разом взятых, не хватит, чтобы сосчитать.

С каждым новым предложением голос мужчины становился все жёстче и грубее, а в его чёрных, как ночь зрачках, проснулся смертоносный торнадо. Кирилл напугал меня не на шутку. Особенно когда начал психовать и лупить кулаками по столу, вынуждая меня схватиться за сердце и рефлекторно отступить спиной к двери.

Он ещё много чего хотел мне высказать. Его мощная грудная клетка ходила ходуном, на губах сиял акулий оскал, вены на лбу и шее вздулись опасными змеями. Лицо красное, перекошенное от злости, при виде которого хочется сорваться с места и бежать без оглядки, до последней капли сил.

Страшный, безумный монстр! И как только меня, наивную дурочку, угораздило с такой лёгкостью угодить в его ядовитые когти?

Внезапно наш жаркий спор прервался телефонным звонком. Ответив на входящий вызов, Большаков тут же сгрёб в охапку свой навороченный портфель и вальяжно засеменил к выходу, прыснув очередную гадость, глянув на меня, как на какую-то мерзкую вошь, снисходительно, сверху вниз:

– Ладно, Демидова, иди работай. Некогда мне слушать твои перлы. Просто забудь, что между нами было, и живи себе спокойно. А будешь надоедать – уволю.

И он бесцеремонно вытолкал меня за дверь, отрезав напоследок:

– И да, ты оштрафована на пять тысяч. В следующий раз… не опаздывай. Если не нравятся правила нашей фирмы – скатертью дорожка.

Я должна была доказать этому мерзавцу, что мой ребёнок – это и его ребенок тоже. Кирилл поступил со мной по-скотски. Скорей всего, во время нашей с ним первой встречи на побережье Чёрного моря, он подмешал мне в коктейль какой-то сильный препарат и лишил меня девственности, да ещё и «осчастливил» ребёнком.