«Видела же её днём!» – подумала я. – «Кого-то она мне напомнила… И что пишет? Довольно странное занятие!..» А поскольку торопиться мне было некуда, я и подошла к ней:

– Это что за рекогносцировка на местности? – задала ей вопрос в лоб. Вдруг шпионка? Очень уж непохожа на наших женщин, у которых трудно предположить в сумке наличие ручки, а тем более – блокнота. В сумке, в которой есть всё – на любой случай жизни! Так и оказалось – иностранка, из Германии, не владеющая русским языком, но с русским именем Вера! Подозрительно!..

– А я – Люба! – ПРЕДСТАВИЛАСЬ я, раз уж ПРЕДСТАВИЛСЯ такой случай» – каламбур, я иногда пытаюсь каламбурить. Вера знала кое-какие слова по-русски, я кое-какие по-английски, и поняла следующее: кто-то из их семьи был репрессирован, что ли… Валил лес в Красноярске (Вера нарисовала спиленные ёлки, произнесла слово «Красноярск»)… Потом жили почему-то в Петропавловске – кажется, бабушка с дедушкой Веры. Теперь она хочет разыскать свои корни, узнать всю историю, написать книгу – хронику жизни семьи.

Я ей объяснила, что у меня уже четыре книги написано, одна из них – как раз про судьбы людей, переживших страшный ад репрессий! Я хочу ей показать мои книги, чтобы она знала – это реально, и поддержать её идею написания подобной книги! Узнала, что Вера живёт в гостинице «Скиф», и договорилась о встрече с ней на следующий день!

«Но как мало мы можем понять друг друга!» – пожалела я, и придумала: позвонила в редакцию местной газеты. Они заинтересовались, и наша следующая встреча уже прошла с помощью корреспондента и переводчика. А я, наконец, поняла, кого мне напомнила Вера – американку Элен Хоумэн! Напомнила своей спортивностью и внутренней свободой (до чего же нас изуродовало государство)!

Вот что я узнала на следующий день благодаря переводчику. Прадед Веры Фриц (а как же иначе?) Голуб воевал (тоже мне голубь мира!) в Первую Мировую войну, естественно, на стороне немцев. Попал в плен и был отправлен в Красноярск валить лес. Когда оказалось, что он врач, ему нашли более подходящее занятие в госпитале. Однажды он вошёл в некую аптеку, где провизором была пресловутая Мария (прямо классика!) Поетски, тоже немка из семьи высланных ещё до революции прибалтов, и словил в сердце стрелу амура. Около года они «женихались», хотя обстановка в стране совсем не располагала: можно представить отступающие орды Колчака, разруху и голод первых лет после революции, время Гражданской войны…

Бывших пленных уже не контролировали, выдали им документы – делайте, что хотите, не до вас! Мать Веры с её сестрой и примкнувший к ним Фриц решили пробиваться из Красноярска в Германию, война с которой к тому времени закончилась. Но далеко не уехали – застряли в Петропавловске. Дальше пробиться было невозможно, здесь и осели. Мария пошла работать в аптеку, Фриц – в больницу, врачом. Год 1919-20-й… Католический священника их обвенчал в польском храме около парка, который сейчас принимает верующих, а до этого был детсадом. Появилась первая дочь Гертруда…

Путём неимоверных усилий молодая семья всё же уехала в Германию в те же двадцатые годы… Можно себе представить, что они пережили позже: годы фашизма – тридцатые, военные годы – сороковые, поражение, всеобщая послевоенная разруха- пятидесятые… Даже далёкие Красноярск и Петропавловск вспоминались как годы стабильности и благоденствия… Вспоминались могучая природа, прекрасный климат Сибири, и… хорошие, сердечные люди, которых они встретили там. Да и, что говорить, то были годы молодости, и они тоже добавляли радужные оттенки в картины прошлой жизни… Видно, тёплые чувства к России сохранялись вот уже на протяжении трёх поколений, если однажды родившейся в их семье девочке дали русское имя Вера…