— Что глаза такие большие стали, или и тут солгала? Учти, за прошлую ложь тебя ждёт наказание, но если мне понравится минет в твоём исполнении, оно может быть мягче. — Он вновь взял меня за талию и опустил на пол.

— Поверьте, я сногсшибательно это делаю, век не забудете, — пообещала ему блаженство. Надеюсь, удар вазой его впечатлит.

— Тогда приступай, — усмехнулся он, внимательно следя за моей реакцией. А у меня возник вопрос: что, собственно, делать? Но то, что он просил меня, я не буду делать — пусть хоть убивает!

— Ну, что стоишь, я жду, или не знаешь, с чего начать? Так я подскажу, расстегни мне брюки.

«Ах, ну да, — мысленно отругала я себя за то, что торможу, — ну и дура же я, точно, нужно брюки снять!» Трясущимися от волнения руками начала расстёгивать ремень, мысленно матеря его на чём свет стоит.

— Что, ручки трясутся, боишься? — измывался он.

— Нет, что вы, это от возбуждения, — не осталась я в долгу.

С горем пополам расстегнула ремень, начала расстёгивать молнию на брюках. Как назло получалось из рук вон плохо, его действительно большой агрегат встал некстати, и я с большим трудом смогла расстегнуть молнию. Было, конечно, желание прищемить его хозяйство, но рисковать своим здоровьем не стала, так как была уверена — убьёт, не задумываясь.

— Снимай, чего ждёшь? — посмеиваясь, продолжал давать указания извращенец! Делать нечего, сняла, опустилась на колени — он рукой надавил мне на плечо. Ладно, пусть пока порадуется, гад.

— Умница, а теперь приступай.

Я нервно сглотнула и уставилась на объект, который хотелось вырвать с корнем. Ой, как хотелось, аж руки зудели!

— Ты чего так нервно сглатываешь, страшно?

— Нет, это от предвкушения удовольствия, всю жизнь мечтала о таком, — соврала, не моргнув глазом. — Вы не против лечь на кровать? Я хочу получше ваше достоинство разглядеть, а тут темно, ничего не видно.

Тот хмыкнул, но спорить не стал, снял брюки, кинул их на кресло возле выхода и улёгся на кровать.

— Не пытайся сбежать: поймаю — а я это сделаю обязательно — узнаешь, что такое я в гневе.

Он говорил тихим, спокойным голосом, но я поверила. Этот человек способен на многое, но мысли о побеге я оставила. Сейчас вырублю — и домой улечу, навряд ли он меня найдёт. А если найдёт — пусть. Главное — я пыталась, хотя о его варианте событий даже думать не хочется. А с другой стороны, от отчима сбежала же, значит, и от него смогу.

— И в мыслях не было, — ответив, я подошла к прикроватной тумбочке, думая, как бы мне схватить вазу и стукнуть его неожиданно. И тут случилось чудо: я услышала крик Сони.

— Нихрена себе! — мужчина повернул голову на голос, и я поняла — вот он, шанс!

Быстро схватила вазу и со всего размаха обрушила её на голову несостоявшегося покупателя. Но эта сволочь не вырубился, а ошарашено посмотрел на меня слегка затуманенным взглядом.

М-да, картина маслом: с его уха свисал цветок лилии, весь мокрый и ужасно злой, и самое мерзкое — он, кажется, готовился сорваться с места. Боже, тут его взгляд прояснился, и в нём горела неприкрытая ярость и жажда мести. Я поняла: нужно срочно придумать, как его задержать. Точно! Его брюки! Без них он за нами не рванёт! Я молниеносно сорвалась с места, схватила с кресла его брюки, и услышала:

— Убью, сука!

Повернулась к нему, показала неприличный жест и ответила:

— Становись в очередь, импотент нравственный!

Первым желающим меня лишить жизни был мой отчим. Взбешённый мужик попытался соскочить с кровати, чтобы отобрать свои штаны и меня заодно изловить, но я оказалась ловчей. Сняла туфлю и с криком «Гори в аду, мразь!» со всей силы швырнула её в него и, пока он отвлёкся, а точнее, уворачивался, мы с Соней успели спешно покинуть несостоявшегося насильника. Неслись по коридору, как ненормальные.