Мама впилась в меня пристальным взглядом и почти сразу опустилась передо мной на колени. Это меня удивило – ведь она могла помять свои льняные брюки, – но мама взяла в ладони мое лицо. Руки ее дрожали, в глазах стояли слезы.

– Я никогда не думала, что для меня будет счастьем услышать твои воспоминания о том, как ты меня огорчала, однако именно так все сейчас и получилось.

В ответ я улыбнулась, но моя улыбка вышла слабой и печальной.

– Подтверждение моей дебильности, верно?

– Ну что ты, радость моя, какая же это дебильность? Это прогресс. – Мама встала, поправляя одежду. – Но я думаю, что этот уик-энд тебе надо провести в спокойной обстановке.

Я удивленно подняла брови.

– Прошлой ночью я читала о подобном случае в одной статье, и в ней сказано, что я должна находиться среди привычных вещей. Это снова запустит мою память.

– Не знаю. В твоей ситуации многое имеет значение.

Я печально вздохнула, предчувствуя, что ближайшее будущее будет безрадостным.

– Я хочу в понедельник пойти в школу. Я должна пойти в школу. Мне это необходимо.

– Ты слишком торопишься.

– Я должна начать делать что-то привычное. Вдруг именно это поможет мне.

Лицо мамы стало еще более обеспокоенным.

– Доктор Уэстон сказал, что тебе надо входить в окружающую жизнь постепенно. А школа станет слишком большой нагрузкой на твою психику.

– Что может быть еще хуже? – Я развела руками, чувствуя, что меня совершенно не понимают. – Что я забуду еще что-нибудь? Но этого «чего-нибудь» практически не осталось!

– Я не знаю. – Мама отвернулась от меня, перебирая золотые браслеты на запястьях. – Я, кстати, уже говорила об этом в школе. Они сказали, что не будут возражать, если ты еще неделю или больше проведешь дома.

В этот момент я узнала о себе нечто новое: у меня напрочь отсутствует терпение. Вскочив на ноги и сжав кулаки, я объявила:

– В понедельник иду в школу.

– Саманта, ну я же…

– Что здесь происходит? – Папа вошел в комнату, снимая на ходу белые перчатки для гольфа. Подойдя ко мне, он поцеловал меня в щеку. – Похоже, все вернулось на круги своя.

Я постаралась скрыть отвращение, которое вызвал у меня этот невинный поцелуй. Странно, он мой отец, так что причин для недовольства не было. Мама повернулась к нему, и кровь мгновенно отхлынула от ее красивого лица. Ага, очевидно, мне все же следовало бы отреагировать. Я отошла в сторону, чувствуя волнение и неуверенность.

– Почему ты ходишь по дому в этой обуви? – Высокий голос мамы в буквальном смысле вонзался мне в уши. – Ты поцарапаешь пол. Ну сколько можно?!

Отец рассмеялся.

– Ничего с твоими полами не случится. Кого интересует, поцарапаны они или не поцарапаны.

– Меня интересует! – резко оборвала его мама. – Что подумают наши друзья, когда увидят такой пол?

Папа закатил глаза.

– Я думаю, ты единственный человек из всех, кого я знаю, кто переживает из-за полов. Так что все-таки происходит?

– Твоя дочь намерена в понедельник идти в школу, – не сводя с него рассерженных глаз, продолжала кипятиться мама.

Отец хлопнул сложенными перчатками по ладони, отчего я слегка подпрыгнула.

– Джоанна, если она хочет пойти в школу, мы не должны ее удерживать.

– Но…

– Так, значит, я могу идти? – Обнадеженная позицией отца, я приободрилась.

Мама, посмотрев на нас, тяжело вздохнула.

– Двое против одной, понятно. Есть вещи, которые никогда не меняются. – С этими словами она повернулась и быстрыми шагами буквально вылетела из комнаты.

– Не бери в голову, родная моя. Твоя мать просто принимает все слишком близко к сердцу. – Отец сел, похлопав ладонью по спинке дивана. Я тоже устроилась рядом, сложив руки. – Она просто очень беспокоится. Мы думали…