Небожительский статус ВЦ не вяжется с цифрой 50, вообще с цифрами: у таких людей нет возраста и нет мусорных органов, они ведь рождены для жанра апокриф, для исчерпывающего фильма об устройстве Вселенной.

Цоевские флегматичность (подозреваю, что кажущаяся) и уверенность (уверен, что преувеличенная) заразительны, он в наших глазах мирит цивилизацию и природу, рушит догмы и укрепляет нашу веру в то, что красивые рассветы еще разразятся.

По Цою, универсальная модель мироздания выглядит так: солнце, девушка, люди с хватательными рефлексами не досаждают, с утра заложен фундамент всеобъемлющего счастья в виде выкуренной сигареты, и для счастья вовсе не нужно, чтобы светоносный ангел возвестил жизнь вечную, главное, чтоб сегодня было хорошо, чтоб биология с совестью ладили, а для психического равновесия хватит и гитарки.

Дальше, конечно, действовать будем мы, но, в противность ВЦ, сильны только в инет-переписке. Мы запускаем наши дела в спешке, делаем их в истерике, а завершаем в слепой панике. И нам этот парень нужен не для хорового исполнения строчки «Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро», чтоб пропеть ее и залиться до бровей, а чтобы, уяснив, что горний поток несет и мусор, и самородки, увернуться от мусора.

Спасибо, Витя.

Алла Пугачева записала новые песни, готов без малого альбом. Она возвращается.

Стараясь звучать непринужденно, я спрашиваю вас: ужели вы, в самом деле, полагали, что она покончила с пением и расплевалась со сценой? Пусть на шкале труднопроницаемости она и находится в диапазоне между Кафкой, Тэтчер, Земфирой, Агузаровой и сериалом «Твин Пикс», я, например, был уверен, что она вернется и споет для меня и для вас, ублаготворив нашу жажду чудесного и страсть к песням, полным воздуха. Надо признать, что в ее отсутствие стало еще более очевидным, что мы имеем (или она нас «имеет»?) не эстраду, а какой-то страх господень, какую-то бросовую, никчемную бессмыслицу, безнадежную «златограммофонную» мертвечину.

После того как З. Рамазанова обнародовала альбом про бренность экзистенции (жизнь – дерьмо, конец один), только АБП и в состоянии вернуть к жизни строчку «…и приветствую звоном щита!» На нее все упование, труднопроницаемую, но многомудрую, крупную, без скидок, лицедейку-крунера, самовоспроизводящуюся с упорством прибоя; которая умела нас потрясать до полураспада всех атомов организма.

Не поймите меня дурно, Рамазанова, Лолита, Польна, Варум хороши, иногда чертовски, но масштабности нет, вот этого: «пришла и говорю». Говоря схематически, есть Вера Полозкова, а есть Анна Ахматова, которая даже дышит по-другому.

Кому-то ведь надо взять и выйти из строя, выведя из строя держащуюся на нивелировке эстрадную машину. Допелись ведь до того, что песни не будоражат кровь, как запахи весны.

У АБП ведь это совпадает – свойство темперамента и позиция: петь только Большие песни, только вулканические, даже и при наружных игривости и фривольности.

Каких мне надо песен от Нее, родимой? Про счастье, про воспитание чувств, про Дело и Тело: Она одна способна влиять на состояние умов и душ.

Бездна бездну призывает, но ведь и свет к свету тянется.

Аллусик, приди уже и скажи, рассей мрак.

С Аллой БП меня связывают суд и невыпитый кофе на ее кухне.

Я люблю Ее, многомудрую, разумеется, сложною любовью. Она про это знает и, разумеется, игнорирует.

Ей не до меня. Она так неистово любит своих, что на других у Нее нет ни сил, ни времени, ни пространства.

– Хорошо говоришь, собака!

Это Она мне, защитнику угнетенных. Только что закончился суд, я был виновен по всем статьям и принес извинения. Она простила, и вот я стою дурак дураком, воскуряю фимиам, вспоминая, как мама отвесила мне подзатыльник, когда я позволил себе в Ее адрес нечто.