Сказанное девушкой «До завтра» зовущим и манящим звучало в его душе.

Весь день Джон прибывал в ожидании.

Появление в дверях Клер вызвало облегченный выдох и эйфорию чувств.

Этот вечер, а затем и следующий, и следующий… были радостными и полны ожиданием. Ведь каждый вечер прощаясь, Клер говорила «До завтра».

В Клер Джона восхищало всё. А её начитанность стало насущной потребностью в его непросветленной жизни. Ему так хотелось красиво говорить, выражать складно свои мысли. Ведь его косноязычность мешала в полной мере насладиться упоением их встреч. Увлекающие беседы Клер открывали перед ним совсем иное миропонимание. Всё, чем обогащала его Клер, в его семнадцать лет становилось откровением. Он удивлялся, обнаруживая в себе качества, о которых и не подозревал. Клер его подняла в его же глазах.

И было тягостно расставаться, когда Клер сказала, что каникулы закончились, и ей надо уезжать в колледж. Последний вечер они провели почти в молчаливом отчаянии. Глаза Клер уже не излучали радостного излучения. Не ощущалось и великолепия в природе. Односложные, чередующие с междометиями ответы Джона вызывали трогательную улыбку у Клер. Прощаясь, Клер подарила ему книгу и поцеловала в щеку. От волнения у Джона навернулись слезы.

– Я напишу тебе. Обязательно, – в голосе девушки было столько искренности и сердечности, что у Джона всё замерло внутри. И он уже не сомневался в чувстве, которое делало его жизнь осмысленной.

Зная, что Клер уехала, однако при каждом звуке колокольчика Джон с надеждой смотрел на дверь.

Пережидать разлуку помогала подаренная Клер книга. Читая её, Джон вновь переживал эпизоды своего жалкого детства. Отвага маленького героя, его выживаемость в сложных обстоятельствах были сродни ему. Книга по праву была путеводителем в противоречивом мире и людей. Ведь закон джунглей «Право сильнейшего» походил на человеческий, о котором ему толковал отец.

Как-то в лавку зашёл сосед-торговец. Джон в придыхании посмотрел на входную дверь. Но Клер там не было. Осмотрев товар, трейдер подошел к нему и, молча, положил пе-ред ним сложенный листок. Не говоря ни слова, торговец резко повернулся и вышел. Джон, волнуясь, развернул белый листок. «Здравствуй, Джон. Я обещала написать, и вот пишу. У меня в разгаре учебная пора. Появились новые предметы. Особенно меня заинтересовали занятия по естествознанию. Возможно твои рассказы о ваших прогулках с Простушкой побудили и меня увлечься этой наукой. Я вспоминаю и наши прогулки. Если сочтешь не затруднительным, напиши, какие ещё изумительные поделки ты сделал. Джон, я рада нашему знакомству».

Каждое слово в письме отдавалось в душе Джона ликованием. Клер спрашивает о новых изделиях. Будут. Много. И во всех будет отражаться её красота. И воодушевление взорвало Джона. Всплеск активности, подпитанный посланием Клер, вылился в новые формы, новые творческие идеи. Мыльные поделки восхищали покупателей.

А Мистер Мур не вдавался в причины столь повышенной креативности Джона. Для него главным было покупаемость его товара. А товар мистера Мура стал покупаемым не только в их округе. Мыльные фигурки, упако-ванные в красочные коробочки, пользовались огромным успехом уже и в соседних штатах. Мыльное производство тоже ширилось.

Гигантская экономическая волна, смывшая когда-то благополучие большинства американцев, пошла вспять, оставив на дне тех, кто оказался, как говорят, без стержня. У мистера Мура стержень был. Почувствовав облегченный выдох страны, мистер Мур с неуёмным рвением ринулся возрождаться «из пепла». Щуплая фигура мыловара металась между котлами, его призывной голос слышался в разных концах мыловарни. И вот, производство уже вернулось на уровень до кризисного состояния. Внутренне он себе признавался, что несомненному успеху способствовала деловитость молодого родственника. Но вслух восхвалять молодого родственника не спешил. «Хваленого берегись пуще хаянного. Пусть работает».