— Не лучшее место для знакомства.

— Тебе не угодишь, — фыркает она. — А между тем, у тебя уже мох из-под платья торчит, скоро по тебе север определять будут. Сколько раз говорила: иногда просто для здоровья надо. Цвет лица улучшает, морщины разглаживает.

— Мне кажется, это все твой крем за полторы штуки, — усмехаюсь я.

— Ага, а нежелание убивать людишек с особой жестокостью тоже от крема? Говорю тебе, двадцать первый век, все в свободных отношениях давно, никто никого не осуждает. А завтра проснешься: птички поют, солнышко светит…

— Это Питер, Гель, не Доминикана.

— После хорошей ночи ты ещё и море с чайками услышишь, гарантирую!

Я закатываю глаза, но молчу. Не сказать, чтобы я не думала об этом, просто я так не могу. Мне нужен контакт с человеком, он должен мне нравиться, быть интересным, чтобы подпустить его ближе. А с первым встречным…

И тут я некстати вспоминаю исключение из этого правила. Высокое и зеленоглазое, раздражающее до коликов. И то, сколько раз зависал мой палец над кнопкой "отправить сообщение абоненту", и то, как часто я гуляла мимо той кофейни, пытаясь разглядеть в окно, есть ли он там. На что надеялась — непонятно. Изощрённая форма мазохизма, не иначе. Он мне даже не нравится! Был просто момент. Односторонний. Химия.

Может это повторится и с кем-то другим?

— Ладно, — говорю я. – Пойду, соберусь.

— Трусы красивые не забудь, — кричит мне в спину Ангелинка.

Спустя час, почти протрезвевшая от двух чашек кофе Геля, крутит мне на голове какой-то кокон из волос.

— Будет шик, — приговаривает она с зажатыми между губ шпильками.

Я ей не верю, но послушно сижу, идя с самой с собой на компромисс. Ладно. Ладно. Просто сходим потанцевать. Выпьем что-нибудь на мою скудную зарплату. В конце концов, полдня на кафедре никого — может и высплюсь. Кофе никто не отменял, опять же. И вообще, мы долго не будем, пару часиков от силы.

А выгуливать свой мох тоже надо. Стричь его никому не дам, но проветрить… Фу, красивые метафоры — прерогатива Гели, я а в них, как конь в навозе.

Вот, что и требовалось доказать.

Подруга отходит от зеркала и становится сзади. Ёшки-матрёшки, это не кокон, это гнездо. Яйца укладывать будем для реализма?

— Интересно получилось, — кривовато улыбаюсь я.

— Смотри, — говорит Геля. — Когда волосы забраны наверх, открывается вид на твою красивую шею…

И на лопоухие уши.

— Достоинства надо подчёркивать!

Она взбивает рукой свои светлые волосы у корней и улыбается своему отражению. Я бы на ее месте тоже улыбалась, что ни ракурс — достоинства.

— Пошли, пошли, — подгоняет меня.

Я влезаю в туфли, накидываю плащ, ещё раз осматриваю себя в зеркало в прихожей. В принципе, может она и права. Без вечно рассыпанных по плечам волос я выгляжу постарше. Интереснее.

До бара мы добираемся на такси. Внутри уже шумно и людно, громко играет музыка.

— Что-то я совсем протрезвела, — кричит мне на ухо Ангелина. — Пошли сразу к бару.

Я киваю. Да, надо что-нибудь выпить, снять напряжение и идти танцевать. Отличная музыка сегодня!

Мы протискиваемся к стойке, немного расталкивая локтями народ, и заказываем по текиле. Действует быстро и много не надо. Идеальный рецепт вечера.

Сбоку на меня ложится какая-то парочка, издающая слюнявые звуки, сзади подпирает народ. Я опрокидываю рюмку, заедая лаймом, следуя за Ангелинкой, и замираю.

В нос ударяет острый запах эвкалипта.

8. Глава 7.

Звуки вокруг становятся приглушеннее, сужаясь до маленькой точки бешеных барабанов в моей голове.

Вся кровь мгновенно приливает к лицу, оставляя беспомощными остальные части тела: ледяные руки, подгибающиеся колени, урчащий желудок. Черт. А ведь я много раз представляла нашу внезапную встречу, проигрывала в голове непринужденные реплики и смех. Почему же все это мгновенно вылетело из головы стаей перепуганных летучих мышей?