— Мне кажется, — наконец, подаёт голос мама. — Мальчику пора. Мы устали с дороги, завтра рано вставать. Знакомство удалось.

Папа кивает, опрокидывая в себя рюмку огненной жидкости собственного производства и не стесняясь, занюхивает воротником.

— Ух, хороша!

— Вы останетесь на ночь? — не без удивления спрашиваю я. Обычно их визиты — два часа бесконечных тычков и упрёков, отполированных шантажом и манипуляцией, и пока-пока, спасибо за еду, встретимся через месяц. Хотя да, чего я удивляюсь, на сегодня план не выполнен, нужны дополнительные сутки. Блин.

— Папа выпил, куда мы теперь поедем, — смотря с укоризной, говорит мама. — За знакомство, — объясняет, что в этом виновата я. — Твоя подружка же уехала, мы можем занять ее комнату?

— Я вам в своей постелю, — понимая, что так просто все это не закончится и, смиряясь с неизбежным, говорю я.

— А завтра пусть мальчик твой на обед приходит, приготовим с тобой нормальный стол, посидим, как люди, — ещё один камень в мой огород. Так тонко, но точечно умеет только она.

— Он завтра не сможет, у него работа.

— Не смеши, — отмахивается она. — Если серьезно к тебе относится, отложит свою "работу", — теперь она и на Вову перекинулась, принизить значимость того, что она не понимает — тоже ее фишка.

— У него срочный заказ! — на ходу подумываю я.

— Вот и посмотрим, что для него важнее, — не хватает очков в роговой оправе, из-под которых мамин взгляд выглядел бы ещё весомее.

— Я спрошу, — хватаюсь за спасительный круг последней надежды, что маму удовлетворит его отказ.

— Ну что, между первой и второй, как говорится! — врывается в кухню явно посвежевший Вова. Он что там, втихаря Мезима наглотался?

— Вов, родители устали, — начинаю я.

— Зина говорит у тебя завтра работа срочная, а мы хотели собраться, посидеть по-семейному, не спеша, — прерывает меня мама, широко улыбаясь моему псевдо-парню. — А я ей говорю, он наверняка сможет передвинуть планы, чтобы познакомиться с будущей родней поближе!

Она произносит это все лёгким шутливым тоном, но обмануть Вову, как и любого присутствующего здесь, ей не удается. Это ничем не прикрытая манипуляция.

Он смотрит на нее, кидает взгляд на меня, я едва заметно качаю головой и очень заметно выпучиваю глаза, пытаясь передать мое "ни за что". Но телепат из меня никакущий, мама очень хороша, а Вова тот ещё меркантильный жук, и вместо ожидаемого "я не смогу", неКобейн говорит:

— Без проблем!

Ну всё, придется продавать почку.

***

— Я тебя провожу, — кладу руки на грудь мерзавца и с силой его выталкиваю из кухни в коридор.

Труда это не составляет, он худощавый и не сопротивляется.

С родителями попрощался, от стопочки на посошок отказался, на предложение взять с собой сальце снова позеленел лицом, можно уводить псевдо-бойфренда на приватный разговор.

Надеваю кеды, выталкиваю жиголо на лестничную клетку и захлопываю за нами дверь.

— Ты совсем что ли?! — гневно шиплю, подталкивая его к лифту.

— Да, прости, переоценил свои силы, надо было отказаться, — слегка морщась, говорит Вова.

— Конечно, надо было!!! — мой голос звенит напряжением, отбиваясь от стен парадной. Оборачиваюсь на дверь квартиры, вряд ли родители там уши греют, но лучше перестраховаться.

Дверцы лифта со скрипом разъезжаются, мы входим, нажимаем кнопку первого этажа и ждём закрытия дверей, чтобы продолжить. В тусклом освещении мерцающей лампочки лицо Вовы выглядит совсем болезненно. Без улыбочки и напускного радушия это совсем другой человек. Хотя по-прежнему Курт Кобейн.

— И что теперь делать? — нервно спрашиваю я. Больше у самой себя, он-то понятно, что скажет: стандартная такса, и я снова сожру все сало в твоём доме. Не благодари.