Когда Ребус вылезал из машины, он, глянув в заднее стекло, впервые увидел то, что лежало на заднем сиденье машины. Не успел он и рта раскрыть, как Флайт протестующе поднял руку.

– Даже и не спрашивайте, – проворчал он, смущенно хлопая дверцей. – И послушайте, мне правда неудобно за мои слова…

В ответ Ребус пожал плечами и нахмурился. Не может, в конце-то концов, не быть логического объяснения тому факту, что на заднем сиденье машины инспектора, на которой он ездил на место преступления, все это время находился огромный плюшевый медведь. «Будь я проклят, – подумал Ребус, – если я понимаю, что это значит. А может, медведь мне просто привиделся?..»

Морг – это место, где мертвые перестают быть людьми, становясь мешками с мясом, потрохами, кровью и костями. Ребуса никогда не тошнило на месте преступления, но в начале службы в полиции, стоило ему попасть в морг, содержимое его желудка незамедлительно вырывалось наружу, чтобы, в свою очередь, стать объектом исследования.

Работник морга был жизнерадостным маленьким человеком с синевато-багровым родимым пятном в пол-лица. Он, видимо, отлично знал доктора Казенса и поэтому приготовился к прибытию трупа со свитой полицейских. Казенс проверял прозекторскую, в то время как сестру Джин Купер тихо препроводили в приемную для проведения формального опознания. Несколько мучительных секунд, и полицейские уже уводили ее прочь из этого места с подобающими утешениями. Они отвезут ее домой, но Ребус был уверен, что в эту ночь заснуть ей не удастся. По правде говоря, зная, сколько времени может потребоваться скрупулезному полицейскому патологоанатому для проведения вскрытия, он сомневался, удастся ли вообще кому-либо заснуть до утра.

Тем временем мешок с телом внесли в прозекторскую и труп положили на стол, под жужжащие ослепительные лампы. Помещение было стерильным, но кафель на стенах потрескался. Воздух был пропитан отвратительным запахом каких-то химикатов. Все разговаривали вполголоса, но не из уважения к смерти, а скорее из первобытного страха перед ней. Морг в конечном итоге был одним бесконечным напоминанием о смерти – мементо мори. То, что должно было произойти с телом Джин Купер, послужило бы для всех наглядным примером: если верно, что тело – это храм, его можно запросто осквернить, разграбить, выдать все его сокровенные тайны.

Чья-то рука мягко опустилась на плечо Ребуса. Он ошарашенно повернулся и увидел сзади себя мужчину. Впрочем, слово «мужчина» в данном случае не вполне подходило к объекту. Высокий хмурый парень с коротко остриженной густой шевелюрой и прыщеватым лицом выглядел лет на четырнадцать. Ребус решил, что ему, должно быть, лет двадцать пять.

– Вы тот самый Джок[4], верно?

Ребус промолчал. ПТНФ.

– Ага, я так и думал. Это вы раскрыли то преступление, правда? – Ухмылка, сопровождавшая вопрос, состояла на три четверти из презрения, а на четверть – из раздражения. – Мы не нуждаемся в помощи.

– А я вижу, вы уже познакомились с констеблем Лэмом, – сказал Джордж Флайт, – а я только собирался вас представить.

– Я безумно рад, – проговорил Ребус, вперив неподвижный взгляд в прыщавый лоб Лэма. Лэм![5] Ну и фамилия! Да за всю историю человечества не было случая, чтобы фамилия так не подходила хозяину, подумал Ребус.

Доктор Казенс, стоя над прозекторским столом, громко прочищал горло.

– Господа. – Доктор обращался сразу ко всем присутствующим, намекая тем самым, что готов приступить к работе.

В комнате воцарилась тишина. С потолка свисал микрофон – прямо над столом с трупом.

– Эта штука работает? – обратился Казенс к работнику морга. Тот закивал, продолжая в это время раскладывать на подносе позвякивающие металлические инструменты.