Предки, наверное, даже не заметили бы моего исчезновения. Пока им не захотелось бы кому‐нибудь прочесать мозги, особенно это касается мамы. Она бы собралась поумничать, а тут бац – и некого дураком обозвать! Вот тут‐то меня бы и спохватились, но не раньше.

Я всё больше и больше с годами убеждаюсь, что именно для этого меня и рожали. Явно не для того, чтобы баловать и исполнять мои желания, потому что, стоит родаков о чём‐то попросить, ответ один: у нас денег нет на всякие глупости! И явно не для того, чтобы поддерживать меня и мои идеи, – узнай они про танцы, быстренько спустили бы меня с небес на землю. Хотя я и так на земле. Значит, куда‐нибудь пониже. Греет душу только одна мысль: я скоро окончу школу, поступлю в универ и переселюсь в общагу. Тогда‐то и обрету свою свободу.

На этой мысли резко открываю глаза – телефон всё ещё трезвонит. Смотрю на экран – Дианка, девять утра:

– Ты чего звонишь в субботу в такую рань? – жалуюсь в трубку.

Ди отвечает возбуждённым голосом:

– Я же говорила, что мама вписалась в какой‐то семейный ЗОЖ-марафон и теперь таскает меня по утрам на совместные пробежки.

Ах да, точно, говорила. Я сочувственно вздыхаю. Всё‐таки проблемы с предками – не уникальный случай, а пандемия. Хоть конкурс среди подростков устраивай – у чьих родителей дальше улетела крыша?

– Фиг с ним, с марафоном. Я не затем звоню.

– А зачем?

– Не перебивай! – От Дианкиного возбуждения мне становится не по себе. – Ты заходила на YouTube? Видела свой ролик?

– Да, всю ночь пересматривала, – язвительно бросаю в ответ. – Ди, мне бы забыть эту историю, как страшный сон, а ты ещё спрашиваешь…

– Боюсь, подруга, забыть теперь не получится.

Вся эта загадочность в её голосе начинает меня серьёзно беспокоить. Я сажусь в кровати и потираю лицо, начинает подташнивать:

– Насколько всё плохо? Сколько там просмотров? Вся параллель уже видела?

Ди молчит, слышу только её громкое дыхание:

– Ну, ты чего молчишь? У меня сейчас инфаркт случится. Что там? Жданов треш всякий в комментах написал? Я так и знала…

– Ты сейчас сидишь?

– Сижу.

– Тогда лучше сама зайди и посмотри.

– Ладно, повиси.

– Угу…

Убираю телефон от уха и дрожащими пальцами листаю экран, чтобы найти иконку YouTube. Она такая белая с красным и… что за фигня? Эти цифры в уголке, это же количество уведомлений, да? Я хоть и не блогер, но кое‐что понимаю. Это совершенно точно количество уведомлений. Но откуда им стольким взяться? Смотрю на иконку и никак не решусь на неё нажать.

– Ты это видишь? – Голос Дианки отрезвляет. Я всё‐таки нажимаю, перехожу на свой канал и, видимо, отключаюсь на пару секунду. Перед глазами сначала темно, потом какие‐то вспышки, всё расплывается. Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза, сердце так колотится, словно пытается пробить дыру в груди.

Я шепчу:

– Этого не может быть.

– Олеська, ты посмотрела?

– Да, – едва отвечаю, горло свело, и теперь трудно говорить.

– Захожу я с утра, значит, и офигеваю. Видео у нас, конечно, неплохое получилось, кто ж монтировал, но чтоб настолько! Ты рекламу запускала, что ли?

– Что?

– Ну да, вряд ли. Тогда как? – Дианка звучит так, будто пытается в уме доказать теорему по геометрии. – Ничего не понимаю.

Я тоже. Ни в теоремах, ни, как оказывается, в жизни. Немного прихожу в себя и снова смотрю на свой канал, а если быть точнее, на количество уведомлений. Начинаю их пролистывать вниз – у вас новый подписчик, у вас новый подписчик. И так, кажется, до бесконечности. Я перехожу к самому видео, и от количества комментариев снова перехватывает дыхание. В голове крутится только одна мысль, словно все остальные испарились, – этого не может быть.