Артур фыркнул. Отвернулся, достал футболку и для себя.

– Что это за «вам»? – спросил он с насмешкой, начиная расстегивать пуговицы рубашки. Я поймала себя на том, что зависла, наблюдая за ним, когда он уже спустил ее по мускулистым плечам и бросил к той, другой, что лежала на стуле. И лишь когда увидела его голый торс, поняла, что реальность проходит сквозь меня. Я едва ли осознаю, где оказалась, с кем и как все так резко успело развернуться на триста восемьдесят градусов.

– Варь? – он позвал меня и обернулся, еще даже не натянув рубашку. Татуировку набил… На всю руку почти. Это придавало ему какой-то хищный и одновременно таинственный вид. А еще чуточку хулиганский, кем он никогда-никогда не был. Это заставило меня грустно улыбнуться. А ведь и не знаешь, какие люди на самом деле.

– Да, я… А где ванная?

Он кивнул на дверь, очень похожую на одну из створок шкафа, и хмыкнул.

– Все равно прозрачная. Можешь переодеваться здесь, я не буду подглядывать. Растоплю камин пока.

Действительно, прозрачная дверь, сквозь которую я увидела умывальник и душевую кабину. Хорошо, что унитаз не напротив входа! Хотя, конечно, кого ему стесняться? Вещи только его, он живет здесь один.

В ванную я все же зашла. Хотя бы потому, что хотела вывесить мокрое платье на полотенцесушителе. С задачей справилась сразу, как переоделась в теплый свитер.

– Снимай все! – донеслось из спальни. – Я не шучу. Простудишь жизненно важные органы.

Теперь он мне точно напомнил папу, почти что его тоном сказал. И был прав, поэтому промокшее нижнее белье я тоже сняла. Развесила все на том же сушителе, кое-как прикрыв платьем. После умылась и стерла тушь с век, но той серости, которая впилась в мое лицо, ничем уже не смыть. Даже когда-то яркие голубые глаза потускнели. Раньше я и волосы красила, а теперь проступил натуральный серо-русый цвет, точно не делающий меня моложе моих двадцати семи.

Когда я вернулась в спальню, в камине горели дрова, а у Артура в руках была пара шерстяных носков. Он окинул меня придирчивым взглядом, остановился на волосах и поманил к себе. Я пошла без размышлений, уселась на небольшой мягкий диванчик напротив камина и натянула свитер на колени.

– А теперь рассказывай, – проговорил мужчина, протягивая мне носки. Я приняла их с радостью и надела сразу же, хотя на мне они оказались гольфами.

– А может, не надо? – спросила я, сморщив нос.

Терешин мотнул головой. Устало выдохнул и поднял палец вверх, молчаливо прося меня подождать секундочку. В стене возле камина имелись две ниши. Одна для дров, а вторая служила баром. Наполнив два бокала янтарной жидкостью, он вернулся на диванчик и протянул мне виски. Я его не любила, но сейчас поняла, что это необходимо. Отпила немного, тайком наблюдая, как и Артур делает глоток.

– Вот теперь рассказывай, – потребовал он вновь. – Если вдруг начну рычать, то это не на тебя. Ты же знаешь?

Я хмыкнула и потупила взгляд. Провела пальцем по ободку бокала, поставила его на подлокотник, связала влажные волосы в пучок, чтобы не морозили шею. А слова все так и не шли. Что тут сказать? Мне было семнадцать, когда я потеряла родителей в том пожаре. Глеб был рядом, стал моим защитником. Обо всем думал он, потому что я на тот момент вообще ни о чем думать не могла. Замужество казалось мне спасением, уверенностью в завтрашнем дне. Свадьбу мы сыграли тихо, без пиршеств, просто расписались. И я стала Варварой Юниной. Замужней девушкой. Вроде была счастлива, насколько можно ей быть, после того как весь мир рухнул.

Что изменилось? В какой момент я очнулась и поняла, что живу чьей-то совсем чужой жизнью? Себя саму не узнаю? Не знаю. Лет пять, шесть назад? Мысли то и дело возвращались к одному и тому же вопросу.