Осторожно отпускаю его руку и выглядываю из-за плеча мужчины. Саша остановился ровно между двух могил. На одной табличке выгравированы имя и даты Миши, на второй – «мои».

В глазах начинает нещадно щипать. Рана в сердце становится шире, и ее уже никак не зашить.

Все еще не верю, что их больше нет. Что никогда не смогу позвонить Наташе и услышать ее веселый и задорный голос. Никогда не получу ту поддержку, которой она всегда меня одаривала с лихвой.

Слезы текут по щекам, стекая за шиворот. Смотрю в упор на табличку, а мне вспоминается наша последняя встреча. Как подруга радовалась, что мы поедем вместе. Как строила планы…Как ждала рождения первенца. Как любила мужа и этот мир.

Боль утраты ломает меня, выворачивает наизнанку, что невозможно устоять на ногах. Они подкашиваются, и я едва не падаю на колени, но Саша вовремя меня подхватывает, крепко прижимая к себе. Утыкаюсь лицом в плечо мужчины и отпускаю себя, рыдая в голос.

- Успокойся, кроха. Держись, ты сильная. Ты должна сейчас думать о дочери. Ты выжила ради нее, чтобы она появилась на свет.

- А они? Почему они не выжили?! Почему так, Саш?!

- Я не знаю, девочка. Не знаю…

- Такие молодые не должны уходить так рано…

- Хватит, Наташ. Пойдем отсюда. Ты вся дрожишь.

Я едва волочусь за Сашей, часто спотыкаюсь, и чуть не падаю ничком. Он подхватывает меня, держит за руку и крепко прижимает к боку, практически несет на себе. Буквально сажает в машину и впихивает бутылку с водой.

- Пей, Наташа. Тебе надо успокоиться. Хватит плакать. Я знаю, что тебе тяжело, больно, но необходимо принять. Отпустить. И идти дальше.

Пью воду маленькими глотками и стараюсь дышать ровно. Это немного помогает – меня отпускает. Вот только от боли, что с силой давит на грудь и лишает дыхания, никуда не деться.

Саша дожидается, когда я перестаю плакать, забирает из моих ослабевших рук бутылку. Гладит по волосам и неожиданно легко целует в висок.

- Все будет хорошо, - шепчет, поглаживая по плечу. – У нас все будет хорошо.

Киваю головой и прикрываю ладонями живот, утыкаясь лбом в холодное стекло. На удивление, малышка вела себя все время очень смирно, как будто обняла меня изнутри и поддерживает маму, как может.

Мы едем молча, каждый думая о своем. Въезжаем на территорию коттеджного поселка, и только тогда меня озаряет. От внезапной догадки внутри все сковывает льдом, и паника нарастает, как цунами.

- Саш, а как так получилось, что Мишу и…Вику, - спотыкаюсь на своем имени, - похоронили вместе? Вы общались с ее мужем?

Затаив дыхание, жду ответа от Саши. Он смотрит на дорогу отрешенным взглядом и отвечает нехотя.

- Нет, я видел его только мельком в коридорах больницы. Я занимался похоронами Миши, меня попросил отец. И тогда я краем уха услышал, что муж этой Вики отказался от нее. Отказался забирать тело. И тогда я договорился, чтобы мне отдали ее и похоронил рядом с братом. К сожалению, у меня не было времени узнать, где похоронены ее родственники. Но зато так удобнее присматривать за могилами.

- Спасибо. Спасибо тебе огромное, Саш.

Тянусь к нему через консоль и сжимаю его ладонь. Мужчина ошарашенно смотрит на меня и улыбается краешком губ.

- Не за что, Наташ.

Мы въезжаем на территорию небольшого двухэтажного коттеджа. Сейчас у меня нет сил рассмотреть его, поэтому я просто покорно следую за Сашей. В коридоре нас встречает женщина средних лет. Она растерянно хлопает глазами, вытирая руки о передник, и удивленно смотрит на меня, переводит взгляд на живот.

- Александр Дмитриевич, вы бы предупредили, что у нас будет гостья! Я бы приготовилась заранее! А так ужин будет только через час, не меньше. Но я сейчас…