Потом вспомнила, что нам сняли номера в гостинице, скорее всего, я сейчас пытаюсь проснуться в одном из них. Слава богу, под боком никто не храпит. Ни Виталик, ни Владик, никто им подобный.

В итоге природа взяла свое. Пришлось раздирать веки и решать свои насущные проблемы. До туалета я летела не оглядываясь. Только у золотого унитаза резко затормозила. Я таким не то что не пользовалась, даже на картинках ни разу не видела. А еще меня смутило, что он стоял не просто так, а как бы на четырех львиных лапах. А канализационная труба шла в районе хвоста.

Гостиницы такими не бывают! Наташка замуж не за олигарха выходила. Я стала нервно оглядываться по сторонам.

Кроме золотого унитаза в помещение нашлась точно такая же золотая раковина. Над ней висела полочка из черного металла. А вот стаканчики, расчески и баночки с непонятным содержимым были также покрыты позолотой, и в придачу инкрустированы драгоценными каменьями.

На трехрогой вешалке висели пушистые полотенца тоже черного цвета. Странный, надо сказать, выбор расцветки полотенец. Только что не маркий. Хотя при золотом унитазе удивляться все же не стоит. Хомякова, ты в сказку попала?

Только сказка так же резко закончилась, как и началась. В двери кто-то сильно забарабанил. А затем визгливый женский голос уточнил:

– Мари, вы там уснули, что ли? Что за служанка мне досталась, которая вместо работы решила навести красоту в хозяйской спальне?

Служанка? Это она мне? Что-то я вообще ничего не понимаю. Хорошо, что в туалет успела сходить. Мозги немного пришли в порядок. Все же странная связь между органами. Я вздохнула и пошла к выходу. Двери, естественно, заперты не были. Живя одна, я просто не имела подобной привычки. От кого мне дома прятаться?

Распахнув их, замерла от неожиданности. За порогом стояла дама в необъятном малиновом кринолине, расшитом розовыми оборочками и бантиками. И от этого казавшимся еще шире. Я смотрела на нее, она на меня.

– Вы кто? – уточнила я у женщины, которая стояла за порогом, хлопала глазами и глупо кривила рот.

– Ты не Мари! – ответила мне невпопад дама и ткнула в меня пальцем, словно не веря в мое существование.

– Естественно, нет! – возмутилась я. – Меня Софья Павловна зовут.

– Софья Палковна? – переспросила она.

– Палковна? Что за бред! – с похмелья я соображала плохо. И нормальный русский язык куда-то выветрился из моей головы. – Мой отец был Павел. Поэтому я Пав-лов-на.

– Хорошо, Пав-лов-на, – женщина повторила мое отчество по слогам. – А где Мари?

– Я не знаю, где твоя Мари! – снова возмутилась в ответ и захлопнула двери перед ее носом. А потом еще раз огляделась по сторонам. А я-то где?

Номер гостиницы, если это был он, выглядел как апартаменты, выставленные на всеобщее обозрение в музее. Картины на стенах, шелковые обои и мебель на золоченых гнутых ножках.

На мне надета странного вида ночнушка. Длинная с глухим воротом и рукавами, закрывающими пальцы рук. Кто меня переодевал? Что-то мне подсказало, что следует выглянуть в окно. Однако душу сжало нехорошее предчувствие. Я на цыпочках подошла к оконному проему и аккуратно выглянула на улицу из-за шторы. За окном тоже был май. Все цвело и умопомрачительно пахло. Только это был не наш город! Местность оказалась незнакомой. Боже, неужели меня выкрали? И это перед выпускными экзаменами? Что скажут директор и завуч? Да и ученики мне не простят подобного финта.

Так, Софочка, переставай рефлексировать. Пора собирать волю в кулак, успокаиваться и решать, что делать дальше.

И тут двери в мою спальню снова распахнулись. Я ожидала, что там снова будет дама, потерявшая свою служанку. Только на этот раз там появилась долговязая мужская фигура. Посетитель был одет в белоснежную рубашку на выпуск с пышными рукавами и жабо. А его тощие ноги обтягивали салатовые шелковые кюлоты или панталоны? В тонкостях моды я разбиралась плохо.