Судорожно облегченно выдохнула, обнимая мягкое предплечье Баевой двумя руками. Не отпущу теперь. Невозможно конечно все время ходить с ней как приклеенные...но я попробую. Всё равно другого выбора нет.

- Ну, всё, чмоки, - расстаёмся с Никой на парковке перед универом. При это у Баевой такое выражение на лице, будто две пары, проведённые вместе, сделали из нас почти родных.

Она немного жмётся, оглядываясь на ожидающую её тачку с водителем и с неохотой произносит.

- Или тебя подвезти? Мне вообще на маникюр надо, но я помню, в каких ты ебенях живёшь. Без обид.

- Не, фэнкс, доберусь до ебеней сама. Какие обиды? - фыркаю, озираясь по сторонам.

Жарова вроде бы не видно, и это не может не радовать. Вообще он со своим дружком Реутовым и ещё одним - Камилем, смылись до начала последней пары. Тачек их нет, так что вроде бы и нечего мне бояться. Но паранойя уже пустила внутри свои ядовитые корни, и под ложечкой, не переставая, тоскливо сосёт.

Стоит закрыть глаза, и я чувствую вкус кожи Андрея на подушечке его пропитанного никотином пальца. И колени как желе. И кажется, что уже не скрыться никак...

- Пока, - коротко машу Нике, грузно залезающей в высокий чёрный джип и бреду на остановку.

У матери сегодня какие-то факультативы, будет в универе допоздна, и я решила её не ждать. Стоит Баевой уехать, как с неба по команде вновь срывается мерзкая морось. Накидываю капюшон, прячу рот в высокий ворот, но всё равно ощущение, что пробирает насквозь. Чёрт...Надо была на джипе ехать. Как всегда...Забившись в угол стеклянной расписанной остановки, смахиваю блокировку экрана и лезу в приложение общественного транспорта, поглядывая на мирно сопящего на лавке бомжа. Он приоткрывает один мутный глаз и ловит мой взгляд - отвернуться я не успеваю.

- О, сударыня, присаживайтесь, - хрипит дядька прокуренным голосом и пытается сесть, чтобы уступить место рядом с собой.

- Да нет, не надо...Блять!

Матерюсь, потому что вместо, того чтобы сесть, бомж валится с узкой лавки остановки прямо на асфальт. И прямо лицом. Мужик болезненно мычит. Пытается встать и снова падает прямо в лужу собственных кровавых соплей. От этой картины начинает прилично мутить, но стоять и просто смотреть на это я тоже не могу и, преодолевая тошнотворное отвращение, кидаюсь к нему в попытке поднять и одновременно не измазаться.

- Так, дяденька, на лавку давайте, а?

- Сударыня, я щаз, я щаз...- ползает на четвереньках мужик, не собираясь, похоже, вставать. Лишь странно дёргается, стремясь в вертикальное положение.

- Да вставай же ты-ы-ы! - почти ору, не выдерживая, и силой тяну его за локоть в сторону лавки.

В этот момент оглушительный звук автомобильного клаксона раздаётся так близко, что я чудом не падаю мордой в асфальт рядом со снова рухнувшим бомжом. Поднимаю вверх ошалелый взгляд и чуть не вою от досады.

- Кобылкина, ну ты чего о предпочтениях не сказала? Я бы тоже недельку ради тебя не помылся, - в открытом окне пижонской синей бэхи появляется зло улыбающееся лицо Жарова, перегнувшегося через Камиля ко мне с водительского места.

Его чёрные глаза горят двумя углями, словно внутри сами черти сейчас поджигают. Моментально забываю про бомжа. Резко выпрямляюсь и пячусь на инстинктах, пока не вжимаюсь спиной в пыльное стекло остановки. И вкус его пальца на губах. Я не знаю, почему мне так врезалось в память именно это, но я ощущаю во рту горькую никотиновую слюну теперь каждый раз, когда просто смотрю на Андрея. Как рефлекс.

- Оставляй своего дружка, поехали с нами, а? - щурится Жаров, наблюдая за мной как змей, засекший добычу, делает музыку в салоне тише, чтобы не приходилось орать, - Повеселишься только со мной...