- Простите, куда вы идете, вам назначено? - секретарша модельной внешности подпрыгнула со стула, бросаясь мне наперерез.
Я бросила один взгляд на неё и вселенная сделала свое дело: девчонка зацепилась за сетевой фильтр и растянулась на полу.
Если бы каждый раз, когда меня обзывали ведьмой, мне давали доллар, я уже стала бы миллионершей. Не знаю, дело в рыжих волосах, или зеленых глазах, или этой самой комбинации, но чаще всего по жизни мне не нужно было рта открывать. Хватало лишь взгляда, и все складывалось в мою пользу.
Толкаю дверь в директорский кабинет.
- Пожалуйста, выслушай меня, - сразу беру быка за рога, стоит лишь нам встретиться взглядом.
Он сидит в огромном кожаном кресле на фоне огромного панорамного окна. Понимаю, что услышал мой голос, но не поспешил поднять голову. Молчим. Сколько молчим? Не знаю.
Никонов смотрит на дорогущие часы на запястьи и только потом отвечает:
- У тебя три минуты.
Он не поднимается со своего места, а просто смотрит мне в лицо с презрительной насмешкой.

- Ну что ты хочешь, чтоб я сделала? Валялась на коленях перед тобой? Озвучь, сделаю. Я сделаю все что угодно ради него.
В моем голосе звучит сталь. Я делаю несколько уверенных шагов вперёд, останавливаюсь перед его столом и вкрадчиво говорю, глядя ему в глаза:
- Я умоляю тебя, не лишай меня сына.
- Как ты себе это представляешь?
Тебе не понравится. В моём идеальном представлении тебя нет.
Нервно дергаю головой, прогоняя дерзкие мысли. Мне уговорить его нужно, а не отпугнуть. И он каким-то чудом меня слушает, а не хохочет мне в лицо.
- Я не знаю. Но ведь сородительствуют же как-то люди. Я понимаю, что ты отец Миши. Но нравится тебе это или нет, я его мать. И я хочу быть в его жизни. Мне ничего больше от тебя не нужно, только пожалуйста не лишай меня сына.
Я повторяю это как мантру, а внутри всю трясёт.
- Ты продала право быть матерью в тот момент, когда решила вытащить своего мужа из долговой ямы. Ты не достойна называться матерью моего сына. Ты только сосуд для моей цели. Которую, к слову, ты украла.
Он поднимается со всего кресла и я понимаю, что его голос становится грозным.
Мне хочется громко рассмеяться, как истеричке со стажем. Да черт, с такой жизнью я в нее и превращусь. В истеричку.
Вытащить мужа из долговой ямы… Незабываемое было зрелище. Смотреть, как мой грозный властный муж, с которым я не помню и счастливого дня, просит меня родить ребёнка человеку, которому я уже рожала сына. Родила, так и не став ему матерью. Самое чудовищное, что может произойти с женщиной. И он был там. Видел всё. И моей травмой решил закрыть свои долги.
Мне было начхать. На всё. Я увидела в этом возможность. Возможность вернуть то, что у меня украли.
Хочет считать меня воровкой, пусть считает. Мне наплевать на то, что он обо мне думает, уже наплевать.
- Он любит меня. Привязан ко мне, как и я к нему. Ты сможешь спать, разлучив ребёнка с матерью?
- Он ещё достаточно мал, постепенно твой образ померкнет для него. Не переоценивай свою значимость.
- Не нужно обесценивать то, в чем ни черта не смыслишь, - выплевываю ядовито, не скрывая своей злости.
Он же бьет словами, специально.
Сосуд для его цели. Это взаимно. Он тоже был сосудом для моей. Вернуть своего сына.
- Уясни одно. Я буду драться за него, если придётся. Я убью тебя, переступлю через твой хладный труп, и заберу его, если придётся. Хочешь увидеть загнанную в угол крысу, которая пришла на писк своего крысенка, ты ее увидишь. Но ты никогда не разлучишь меня с моим ребёнком.
Всё. Выговорилась, но облегчения не пришло. Я пришла умолять его, и правильнее наверное было бы упасть на колени и со слезами ползти в сторону его ширинки. Но не могу. Он упустил этот шанс, сбежав. На месте былых чувств к нему пепелище. И он сам в этом виноват. Имеем что имеем.