– Я тоже. Может, в этом вопросе на меня холостяцкая жизнь повлияла… Но вот у тебя в квартире мне было очень уютно и удобно. Хотелось бы, чтобы и в нашей было также.

– Сделаем. Было бы желание и средства.

– Есть и то, и другое.

– Мне надо будет съездить в офис, чтобы подписать приказ о назначении Риты и попрощаться со всеми. Это не займет больше двух часов.

– А без этого никак. Я заеду за тобой и заберем наши подарки. Сама ты их не дотащишь.

– Не надо. Я вызову такси и довезу их. А уж домой занесешь коробки сам.

Так за обычными для мужа и жены разговорами они скоротали последний вечер на отдыхе и заснули до полуночи, зная, что завтра им предстоит суматошное утро выписки из отеля и поездки в аэропорт.

Возвратились в город в декабрьский день, хмурый и ветренный. Постоянно срывался снег. После жаркого Египта контраст был ощутимый. Пообедав, Тая поехала в офис и вернулась раньше запланированного времени.

Раздевшись, сразу приступила к сборам, послав Германа в магазин купить еще несколько чемоданов. В итоге их набралось четыре и три места с бытовой техникой. В принципе, груз был подъемный для двух человек.

Вечером устроили прощальный ужин, который приготовил Герман, пока Тая собирала вещи. Он был незамысловатый. Себе он пожарил четыре свиных битка, а Тае два соевых шницеля. Сделал салат из огурцов, помидоров и болгарского перца, которые купил по пути, возвращаясь с чемоданами, и бутерброды с маслом и красной рыбой, которые любила Тая. Смазал гренки майонезом и выложил на них шпроты, но коронным блюдом была жареная картошка, сухонькая и румяная.

Накрыв на стол в кухне, Герман позвал Таю. Она, увидев такое разнообразие на столе, только руками всплеснула, и стала восторженно хвалить мужа. Он, не скрывая удовольствия от похвалы, открыл бутылку красного вина и налил в бокалы.

– За квартиру, в которой ты нашла гостеприимный приют, душевное тепло, понимание и свой дом!

С нежной улыбкой Герман посмотрел на Таю и протянул к ней бокал, чтобы чокнуться. Она не смогла сдержать своих чувств, испытанных ею в этот момент, и её глаза увлажнились слезами, заблестевшими в свете бра.

– Спасибо за понимание, любимый! Ты абсолютно прав. У меня к этой квартире отношение особое, поэтому и не хочу, чтобы в ней хозяйничали чужие люди.

После ужина отключили холодильник, все собранные чемоданы и коробки сложили вдоль стены в коридоре, чтобы было удобно выносить их из квартиры. Легли поздно. Тая спала плохо: постоянно просыпалась, испытывая грусть, что ей придется уехать из своего дома, но прижавшись к Герману и чувствуя его тепло, успокаивалась и засыпала снова. Так и прошла ночь.

Утром после завтрака бутербродами, вытерла насухо холодильник, застелила кровать, прошлась по всем комнатам и села на диван. Герман присел рядом и обнял жену за плечи:

– Тоскливо на душе? – тихо спросил он.

Она ничего не ответила, только кивнула головой. Затем положила голову ему на грудь и всхлипнула.

– Ну, не надо разводить мокроту. Не навсегда же ты прощаешься с квартирой. Будешь приезжать, убираться в ней – и она снова будет наполняться жизнью. А пока отдохнет от тебя.

Тая с улыбкой сквозь слезы посмотрела на Германа:

– Какой же ты у меня хороший! Мне с тобой так легко. Никто не понимал меня столь глубоко. Ты просто читаешь в моей душе – и это так приятно. Спасибо тебе, любимый!

– За любовь не благодарят, Тайчик-зайчик. Её просто принимают сердцем и отвечают тем же. Ничего удивительного в том, что я тебя понимаю, нет: ведь мы с тобой две половинки целого. Но нам пора собираться. Мне на телефон только что пришла СМСка, что такси ждет нас у подъезда. Посидели на дорожку – и давай одеваться. Погрустишь в дороге.