Свёрнутый листок лежал передо мной на столике. Я подняла его, развернула и обомлела.

“Любовь моя. Я места себе не находил, когда ты уехала с НИМ, моя душа просто разрывалась от тоски по тебе. Я ждал возвращения и очень рад, что ты вернулась раньше НЕГО. Жду после обеда на нашем месте.“

Я брезгливо держала записку двумя пальцами. Это что? Она что изменяла мужу своему? Вот же, а… скомкав записку в кулак, я нацепила на себя улыбку. И кто у неё в любовниках? Наверняка та горничная знает, что принесла записку. А если это проверка? Вдруг они проверяют, что я это не я?

Нет, это плод моего воображения, все эти проверки. Так. Никуда я не пойду, тем более даже не знаю, что там за “наше” место.

Обойдутся. Сначала надо разобраться с собой, потом с мужем, потом с тем, что мне вообще дальше делать и как жить.

Юна принесла мне платье и украшения. Помогла переодеться к обеду. Честно, меня все эти переодевашки утомляют. На обед, на завтрак, на ужин, на прогулку, на переезд из точки А в точку Б. Куда они там ещё наряды нашили?

– Ой, Юна, не так тесно. Дышать нечем. – прохрипела я, когда девушка затянула шнурки корсета. – у меня там без корсета ничего не завалялось?

– Завалялось? – переспросила она.

Упс. Кажется, надо лучше следить за речью.

– Есть что-то без корсетов? Я ведь дома, хотелось бы одежду посвободнее.

– Эмм… нет. Вся Ваша одежда пошита на заказ у танны Ульзеты. По последнему писку моды.

– По последнему стону, более похоже. – Я скептически осмотрела себя в зеркале. Ну куда так дома выряжаться? Донна Росана, видимо, любительница дорогущих нарядов. Красиво бесспорно, но абсолютно не по-домашнему. Даже для такой богачки, в теле которой я оказалась.

– Донна Росана, мне Ульрих доложился, пока мы были в отъезде, прибыли письма от ваших родных. Они в малой гостиной, прикажете их принести сюда?

– Нет. Пусть будут там. – сказать ей, чтобы проводила до малой гостиной? Не слишком ли подозрительно? Пусть идёт, а я попробую сама прогуляться по замку. – Ты свободна.

Юна вышла, а я прошлась по спальне.

Хм. Мало похожа она на супружескую. Ну хотя бы потому, сколько женского шмотья, пардон, красивых нарядов, висело в гардеробной. Театр Большого отдыхает. А туфель! Туфли это вообще моя слабость. У меня никогда не хватало денег на те дорогие туфли, которые я видела однажды на витрине. Сто пятьдесят тысяч. Моя полугодовая зарплата. А тут несколько миллионов, если нашими деньгами, не считая украшения. Юна помогла мне с колье, вынесла его на подушечке так бережно, словно это была корона королевы Елизаветы. Нежные серьги, пять колец. Я выбрала одно, и одно было уже надето, еще с поездки. Моя предшественница, похоже любила увешиваться с ног до головы.

Тонкий браслет с мелкими черными драгоценными камушками окружил запястье рядом с тем, что был надет.

Осмотр дал понять, что спальня только моя. Из окна чудесный вид на реку и поля. Этаж у меня второй, но он довольно высоко, выше, чем обычно. А сколько всего даже судить не берусь, потолки здесь неприлично высокие, а по окнам на этой стороне замка не определишь.

Я вышла из спальни в длинный коридор. Путь до лестницы помню. На этом этаже, кстати, только спальни. Я заглянула в каждую. Четыре пустовали, одна, почти в самом конце коридора, была обжитой. В ней жил мужчина, а если учесть обстоятельства, значит, мой муж.

Интересно, если у моей предшественницы был любовник, о котором я некстати вспомнила, то у мужа кто-то тоже был?

Лестница вела и наверх, и я ведомая любопытством поднялась. Здесь тоже находилось несколько спален и выход в зимний сад. Второй выход был на довольно большую открытую площадку. Глянула с края вниз, высоковато!