Перевожу взгляд на два горящих ярким светом окна.

За ними - кабинет Малиновского. Мысленно переношусь туда, и вижу как два старых демона Григорий и его мудак Лев делят мои бабки.

Пока Аля наряжается, прокручиваю в руках мобильный, раздумывая стоит ли напомнить Давиду Борисовичу, что он клятвенно мне обещал добыть информацию о завещании матери Али?

- Да, Тимур, ты не вовремя, - сбивчиво отвечает мой друг.

- Ты, надеюсь, с юристом Григория?

- Почти. Она в ванной, у меня дома, - цедит Давид, предвкушая то, что будет между ними, когда я от него отстану.

Из трубки до меня долетает аромат похоти и разврата.

Я помню ту девушку, с которой он зажимался на вечеринке. Красивая, фигуристая. Больше моего друга в женщине ничего не интересует.

Потерев гудящую переносицу, спрашиваю у него, будто провинившийся мальчик у строгого папаши:

- Слушай, Дав… Я думал о завещании жены Малиновского. Ты считаешь, они реально хотят меня развести? Или им выгоден транш в мою фирму? Просто, лезть в это дерьмо с девчонкой мне хочется все меньше.

Какое-то предчувствие не дает мне покоя. Будто в омут затягивает, как ни старайся выплыть, все равно идешь ко дну.

- Бля! - взрывается в динамик Давид. - Что я слышу сейчас? Тимур Османов решил дать заднюю? Ты не хочешь делать Але предложение? Ты не хочешь вкусить этот сочный плод, снять с нее платье и положить к себе в кровать?

Сглатываю ком, будто весь воздух из горла выкачали, а внутрь запустили странный, разъедающий душу вакуум.

- Не язви, блять. Ты знаешь мое отношение к браку! Я не хочу жить с женщиной в одном доме. Для секса у меня варианты имеются.

- Не вешай мне лапшу, старик! Я вижу, как ты на нее смотрел. У тебя голодняк, ты на людей уже бросаешься!

Давид звучно тянет ноздрями воздух в трубке, поднимая фоновый вихрь на том конце провода.

Он прав в чем-то.

Я невольно запал на мелкую лживую куклу. С тех пор, как увидел ее на вечеринке у отчима, думаю об Альбине чаще, чем хотелось бы.

Но брак…

Сука. Это не по мне.

- Бабки мне, безусловно, интересны. Но я не хочу портить ей жизнь. Жить с ней и держаться за руки не смогу.

Я себя знаю, все равно рано или поздно крышу сорвет.

Уже сносит, когда вижу ее сейчас в дверях особняка.

Тонкая фигурка в короткой дерзкой косухе, в черном, приталенном платье приковывает к себе мое мужское внимание.

Я смотрю на нее не как босс. Не как компаньон ее “папы”.

Я изучаю ее так, что невольно прилипаю к каждому движению. Аля замечает меня сразу же.

- Лучше ты будешь у нее первым, чем какой-то мудак-однокурсник! Подаришь девочке радость первого секса, а не захочет жить с тобой - отпустишь нахер! Бабки поделите, отчима кинете… Кайф!

- Ладно, давай. Благодетель хренов, - рыкаю на Давида, давая понять, что другу нужно отключиться.

В словах старого блядуна есть здравое зерно.

Но, чтобы понять спрос, нужно сначала сделать предложение.

Аля идет не спеша, скользит своими большими глазами по моей фигуре сверху вниз и обратно, застревая на моем лице.

Внутри что-то ощутимо царапает. Гребаные сантименты всегда меня раздражали.

Предпочитаю гасить в себе все нежные проявления к женщинам. Потом себе же хуже, уже не раз проверено на практике.

- Добрый вечер, Тимур Ахмедович, - перебирает пухлыми губками буквы в моем имени-отчестве Аля.

- Добрый. Меня зовут Тимур. Мы переходим на "ты", Альбина. Иначе я начну тебе “вы”-кать, - говорю предельно строго, так что Аля бледнеет.

Жестом предлагаю ей присесть в авто, и вижу, как из окна на втором этаже выпячиваются два хлебальника Григория и Льва.

- Ой, они нас заметили… - шепчет Альбина, перебирая тонкими пальчиками ремешок клатча.