– Это не я писала.

Директор глубоко вздохнул, опершись локтями о стол. По его взгляду я понимала, что он не верил ни единому моему слову.

– Тогда кто?

– Не знаю, – ответила я, хотя уже догадывалась, кто это сделал.

– Это твоя тетрадь и твой почерк.

– Почерк похож, но не мой!

Он более размашистый, как у Тайлера. Хорошо же он постарался!

– Рэйна самолично отдала тетрадь учителю в руки?

Директор задумался, пристально глядя на моего отца:

– Не думаю. Тетрадь лежала у учителя на столе вместе с остальными работами.

– Получается, кто угодно мог взять тетрадку моей дочери, написать там гадости, а затем положить обратно на стол.

Директор насупился, поджав губы, понимая, что отец на моей стороне. Тем более, у него не было доказательств, что это сделала я.

– Вижу, к чему вы ведете, мистер Харрисон. Но ваша дочь все равно будет отстранена на неделю.

– Почему?! – возмутилась я, ошарашенно глядя на него.

– Это послужит уроком для всех вас, проказников! К тому же я все еще помню про вашу драку в столовой. Еще какая-нибудь подобная выходка, и тебе придется искать новый колледж!

Руки непроизвольно сжались в кулаки. Лицо горело от стыда и ярости. Я чувствовала себя мерзко, беспомощно, унизительно.

Мы с отцом вышли из кабинета директора и молча шагали по коридорам. Он остановился, когда мы оказались на крыльце колледжа.

– Поезжай домой, Рэйна. Мне нужно вернуться на работу. Поговорим вечером, – тон его голоса был холодным, и я уже догадалась, что он снова будет ругать меня.

– Ты мне веришь? – с надеждой спросила, заглядывая ему в глаза.

– Ты снова опозорила меня, – прошипел отец сквозь зубы. – Когда ты уже возьмешься за голову и перестанешь себя безобразно вести?!

Кровь отхлынула от лица, я ощетинилась, словно получила пощечину.

– Это не я! Я бы такого не написала, ты же знаешь! Ты же сам сказал, что кто угодно мог взять мою тетрадь.

– Конечно, мне пришлось защищать тебя, хоть ты и провинилась. Так стыдно мне еще никогда не было!

– Это была не я!

– С таким поведением тебя скоро вышвырнут из колледжа! – продолжал отец, даже не слушая меня. – Надо бы подыскать тебе какой-нибудь женский пансион, там из тебя выбьют всю дурь.

Я раскрыла рот от удивления, ошарашенно глядя на него. Сердце пропустило удар.

– Хочешь от меня избавиться?! – голос задрожал, ком образовался в горле. Обида переполняла настолько, что слезы предательски выступили на глаза.

– Я просто устал от всех твоих выходок и хочу, чтобы ты взялась за ум.

– К черту! – разозлилась я. – Отдавай меня в гребаный пансион. Наверняка там намного лучше, чем с тобой. Делай что хочешь! – я пошла в сторону парковки, не желая больше с ним разговаривать.

– Поезжай домой! Ты под домашним арестом на неделю, – крикнул отец мне вслед.

Быстрым шагом я подошла к своему Ниссану и села за руль. Как только дверь захлопнулась, слезы ручьем полились из глаз. Отец меня терпеть не мог и мечтал избавиться. Он мне не поверил. Никто мне не верил. Снова я его опозорила, грязное пятно на его родословной.

Со злости я ударила по рулю несколько раз, все еще не веря в происходящее. Тайлер – причина всех моих проблем. Это он подставил меня, я не сомневалась. Только он мог поступить со мной настолько подло.

Майлз был прав, предупреждал меня, а я не слушала. Еще и рассорилась с ним из-за Тайлера. Он до сих пор игрался со мной, а я-то, дурочка, поверила, что действительно нравлюсь ему. Поверила, когда он уверял, что не он взломал мой телефон и проколол шину. Я доверилась ему. Какая же я наивная и жалкая.

Глупая!

Меня затошнило от самой себя. Мало Тайлеру было просто меня трахнуть и слиться. Он снова унизил меня, выставил на посмешище. В груди закололо, словно вонзились тысяча иголок. Я чувствовала себя разбитой, растоптанной, ничтожной.