– Они маленькие и скользкие, – ответила Анна.

– А сбоку выход, не? Я уже постарался.

Он протянул руку к подолу платья.

– Можно? – спросил он. – Его уже все равно не спасти.

Анна кивнула с обреченным вздохом. Марк одним рывком дорвал платье, которое превратилось в бесформенный балахон, и стянул его с нее через голову. Следом он снял жилет и бросил его в машинку, чтобы не мешался.

– А от этой гадости не будет раздражение?

Она заметила, что краска въелась в кожу на руках и еще, глядя в зеркало, нашла разводы на шее. И на волосах, черт возьми.

– Теперь бы я послушала, почему едва хожу.

– Еще час, и все пройдет.

Он протянул руку и после ее кивка помог забраться в ванную. Теплая вода забрала напряжение и расслабила каждую мышцу. Стало непозволительно спокойно.

– Всё это перестраховка, – Марк облокотился на раковину, уставившись мутным взглядом в кафель противоположной стенки. – В том подвале были лишние глаза, и пусть для них все будет выглядеть, как и для Рёфа. Вдруг кто сболтнет.

– В твоем окружении до сих пор болтают?

– Перестраховка, Анна.

– Но ты сказал Рёфу, что избавился от меня еще вчера.

– Не страшно, если он узнает, что это случилось позже. Даже хорошо. Он решит, что влияет на меня, что именно он вынудил меня убить тебя.

– А где Север?

– Разбирается с пленкой. Я не собираюсь отдавать ее напрямую. Рёф сам должен найти ее.

– Типа случайно?

– Через свои каналы. Так он будет смотреть ее под лупой, а не под микроскопом.

– И он поможет тебе разобраться с остальными?

– Да, его долго выкидывали из бизнеса, у него на многих зуб.

– Знаешь, Марк, я безумно скучала по тебе, – она зачерпнула воду и теплыми пальцами растерла лицо. – Не знаю, как жила без всего этого.

Время подошло к вечеру, и Марк зажег торшер, покосившаяся ножка которого была стянута изолентой. Со всех сторон нависали шкафы с запыленными книгами и пейзажные картины в толстых рамах. К кровати вела дорожка из разноцветных ковров, которые прятали дощатый пол с потрескавшейся краской.

Тесный старомодный уют.

– Здесь нет белья, – сказала Анна, стянув лоскутное покрывало.

Под ним неожиданно оказался икеевский матрас.

– Подушек тоже, – добавила она.

– Боюсь, сегодня это не исправить. Есть только полотенца.

– И одежда.

Она указала на спортивную сумку, которую все-таки захватили из подвала. Где только Север откопал ее? На самом деле Анну не беспокоило, что эти платья, блузки, брюки покупал Марк, ей не нравилось, что он снимал их с нее. Очень медленно или же наоборот нетерпеливо.

– Мне нужно переодеться, а ты пока принеси полотенца.

Марк вышел, и Анна подтянула к себе набитую доверху сумку. На ней была рубашка Марка, которая прилипла к телу из-за влаги. Она раскрыла сумку и нашла свои вещи. Ниже отыскались платья вместе с плечиками. Пожалуй, тут была только четвертая часть ее гардероба, но, слава богу, нашлось белье.

Анна сбросила рубашку и стянула с себя телесный комплект, которому пришлось сыграть роль купальника. Она надела первое что попалось под руку: кружевное белье и голубоватую тунику, которая доходила до середины бедра. Потом заметила бахрому вдоль рукавов, и вспомнила, что примеряла тунику лишь однажды – в магазине, где стояли магические излучатели. Другое объяснение для покупки на ум не приходило.

Тело, наконец, забыло сковывающую тяжесть, она могла ходить самостоятельно и не цепляться за всё, хоть отдаленно напоминающее поручень. Но вернулась и боль, ноющая и монотонная. Расцарапанная коленка и два больших синяка на груди от выстрелов. Если она продолжит калечиться в том же темпе, к концу недели на ней не останется живого места.