– Не надо делать вид, что ничего такого не случилось! – начинает он сразу, едва машина трогается с места.

Вчера после приема мы разъехались по домам. Я думала, он остынет и успокоится, но не тут-то было.

– В этом вся ты, Исаева! Опять втянула меня в свои проблемы!

– Мог бы и не помогать, Баров! Нечего уже орать, мы теперь в одной лодке, – разозлившись из-за этой неожиданной атаки, скрещиваю руки на груди. Даже не поздоровался!

– Это, скорее, «Титаник»! – бурчит он себе под нос, глядя исподлобья.

– Не преувеличивай. Поживем у твоего деда, а потом разбежимся, – принимаюсь убеждать его. – Ты сказал, что там много земли, нам даже жить рядом не придется, наверное.

– Придется. Если хотим, чтобы нам поверили. Деда не так просто провести, – кривится он.

– Так ты мне поможешь?

– А что мне остается? – двигает он от злости челюстями. – Я не бросаю слов на ветер. Чтобы потом надо мной все ржали? Говорили, что я псих? Раз подтвердил твою ложь, буду врать до конца. Месяц, вообще, это не так много. Хотя…

– Что хотя?

Не нравится мне это «хотя».

– Месяц с тобой идет за год.

Ну, знаете! У меня просто нет слов!

– Ты еще будешь просить о продлении срока, вот увидишь!

– Чего? – агрится он. – Да я на месяц еле-еле согласился, несу жертвы ради тебя.

– Не такие уж и жертвы! – фыркаю, задрав подбородок. – Пожилых надо уважать. Твой дедушка сломал ногу, прояви уважение и помоги ему как хороший любящий внук.

– Он сам не горел желанием видеть меня. Ему хватает для заботы сиделки. У него же тот, кто не разбирается в коровах и курицах, безрукий.

– Ты в курицах и коровах ас, Баров. Только не в тех, кто с перьями и копытами, – нахожу повод подколоть его и откровенно ржу.

– Мы уже перешли на моих куриц? Так жаждешь о них поговорить? – наклоняется он ко мне, двигая бровями. Отпихиваю его рукой, чтобы сел на место.

– Вот еще! Просто к слову пришлось.

– Признайся, Исаева, – говорит он со смешком, – ты же искала способ подобраться ко мне. Если надеешься, что мы поженимся по-настоящему, сразу забудь. Я хочу дожить до пенсии.

– Не льсти себе, Баров, ты просто подвернулся под руку. Я могла бы выбрать любого! Но все они хотели бы меня. Никто бы не согласился изображать фиктивного жениха, а ты – да. Ведь ты ко мне не испытываешь симпатии. Мы можем легко изобразить влюбленных.

– Но мы не поговорили о расплате. Для тебя одни плюсы, а мне месяц страдать. Должна быть компенсация, – продолжает вещать как ни в чем не бывало.

– Ты мне должен, Баров, – напоминаю. – Я бы, может, давно вышла замуж, но ты разбил мне сердце. Я отходила от драмы и не могла даже думать о замужестве. Я и сейчас не готова.

– У тебя очень интересный способ переживать драму. Перебрать всех мужчин города. И как? Работает?

– Не преувеличивай. Или ты ревнуешь? – прищуриваюсь.

– Да упаси боже. С чего бы? Так что насчет компенсации?

– Что тебе нужно, Баров? – тяжко вздыхаю с выражением вселенской скорби на лице.

– Во-первых, обговорим правила, – загибает пальцы. – Называй меня по имени. Я твой жених, и это должно быть видно окружающим. Никаких оскорблений. Слушаешься меня и деда. Никому не рассказываешь о нашем договоре.

– Подожди-подожди, мы не договаривались о правилах! Не надо в меня тут пальцами тыкать! – ловлю его за палец и чуть сжимаю.

– Тыкать я даже не начинал, – говорит он медленно, выдергивая палец из моего захвата, а потом наклоняется, угрожающе скалясь: – Одно мое слово – и весь твой план полетит к чертям. А твой отец, разозленный из-за этого цирка, выдаст тебя замуж немедленно. Мне тоже достанется от моего.

– Ты мужчина, тебе он ничего не сделает, – канючу с обидой.